Это произведение Шиллера пользовалось в России большой популярностью и многократно издавалось: в 1802 году в сборнике «Пиерида» появился его первый перевод, сделанный с текста «Талии» (см.: Шиллер 1802); в 1808 году новелла была напечатана в «Вестнике Европы» в новом переводе В.А. Жуковского, позднее вошедшем в первую часть его «Переводов в прозе» (см.: Шиллер 1808; Жуковский 1816—1817/1: 247—294), а в следующем году — в переводе А.П. Бенитцкого в петербургском журнале «Цветник» (см.: Шиллер 1809). Спустя еще полтора десятилетия шиллеровский «Преступник от потерянной чести» послужил своего рода ориентиром для замысла романа Нарежного «Гаркуша...».

Перерабатывая нарратив в драматическую картину (как ранее Нарежный в «Мертвом замке»), Гнедич ставил перед собой новые и достаточно амбициозные литературные задачи — не только создать произведение, идущее, судя по всему, вразрез со всеми установившимися драматическими канонами, но и вывести главным героем на сцену преступника. Причем в этот раз преступник был лишен ореола титанического инфернального злодея, а основное внимание переносилось, так сказать, на социальные причины его нравственного падения. Первое действие пьесы составила основная часть новеллы — рассказ героя от первого лица. Далее у Шиллера дана только краткая хроника последующих событий, поэтому со второго действия Гнедич приступил к самостоятельному сочинению, привычно для себя опираясь на «Разбойников» и, отчасти, на «Ринальдо Ринальдини» Вульпиуса. Сюжет очевидным образом стал двигаться в сторону авантюрного разбойничьего, и видимо, на втором акте работа остановилась.

Достойно удивления, как стремительно в новой петербургской среде Гнедич расстался с литературными увлечениями своих студенческих лет. Он резко порвал с беллетристикой и обратился к поэтическому творчеству. В кругу А.Н. Оленина его литературные взгляды стали стремительно эволюционировать в сторону неоклассицизма. В апреле 1807 года С.П. Жихарев, застав Гнедича за переработкой для русской сцены шекспировского «Короля Лира», недоумевал: «<...> у него “Леар” не только не Шекспиров, но даже и не Дюсисов: все патетические сцены сумасшествия Леара выкидываются; а, кажется, на них основан весь интерес пьесы» (Жихарев 1989/2: 225). И всё же ранние произведения Гнедича, не пережившие своего времени и преданные самим автором, может быть вполне справедливому, забвению, представляют достаточно характерную страницу в истории русской словесности. Их литературный генезис, так же как и типологически близких им ранних сочинений В.Т. Нарежного, позволяет квалифицировать эти опыты как первую попытку создания массовой русской беллетристики европейского образца. В европейских литературных традициях «готический», «черный» или «тривиальный» романы служили своего рода «фоном» высокой литературы, обладали большим внутренним потенциалом развития, могли в определенные моменты переходить границу между массовой и «элитарной» литературой и оказывать существенное влияние на дальнейшие пути литературного развития. Примером может служить так называемая французская «неистовая словесность» (la littérature frénétique) — новое направление в литературе конца 1820-х — начала 1830-х годов, давшее французский социальный роман и генетически связанное с френетической линией массовой беллетристики, и крупнейший представитель этого направления — О. де Бальзак (Honoré de Balzac; 1799—1850), начинавший свою литературную деятельность как автор развлекательных авантюрно-«готических» повествований. В русской литературе линия Гнедича—Нарежного развития не получила. Объяснение этому, видимо, надо искать в области литературной социологии. Массовая беллетристика во всех странах представляла собой «третьесословную» литературу, для развития и существования которой необходим широкий класс грамотного, хотя и эстетически не искушенного, «демократического» читателя. Такого читателя в России конца XVIII — начала XIX века не было, имманентные тенденции литературного развития, определявшие зарождение оригинальной массовой беллетристики, до поры до времени неизбежно должны были наталкиваться на отсутствие необходимой для этой беллетристики рецептивной среды, на слабость и неартикулированность читательского «заказа»[168].

ПРИМЕЧАНИЯ

Н.И. Гнедич

ДОН-КОРРАДО ДЕ ГЕРРЕРА,

или

Дух мщения и варварства гишпанцев

Российское сочинение

Впервые опубл. в изд.: Гнедич 1803 (имя автора указано в предисловии). В архиве Н.И. Гнедича в РНБ имеется рукопись (ОР РНБ. Ф. 197. No 8) — авторизованная писарская копия с датой: «1802» на титульных листах частей; с позднейшей записью рукой Гнедича на листе 3 под последней фразой предисловия («Первое перо Волтера, Шакеспира и Шиллера, конечно, было не без слабости (sic!); так почему ж не простить их и молодому русскому автору»): «Простить можно, а посечь бы надобно»; ниже — удостоверяющая руку Гнедича сертификационная запись М.Н. Лобанова (1787-1846), поэта, драматурга и историка литературы, сослуживца Гнедича по Императорской публичной библиотеке, его друга и первого биографа. Копия снята с автографической рукописи Гнедича (это можно заключить по некоторым характерным для Гнедича написаниям, напр.: «висельница», а не «виселица»). Анализ разночтений копии и печатного издания позволяет предположить, что издание 1803 года печаталось не с этой копии, а с другой, не дошедшей до нас рукописи — вполне вероятно, белового автографа. Копия же была выправлена Гнедичем позднее и независимо от издания. Впрочем, в ряде случаев, ее чтения должны быть приняты во внимание ввиду многочисленных неисправностей и ошибок издания 1803 года.

Печатается по изд.: Гнедич 1803 с исправлением очевидных ошибок и опечаток. Внесенные в текст чтения авторизованной копии оговорены в примечаниях.

ДОПОЛНЕНИЯ

Н.И. Гнедич

МОРИЦ,

или

Жертва мщения

Впервые опубл. в сборнике «Плоды уединения» (см.: Гнедич 1802б: 169-212); впоследствии — отдельным изданием (см.: Гнедич 1802а).

О «Плодах уединения» см. с. 392-395 наст. изд. Отдельное издание представляет собой оттиск из этого сборника (сохранена даже римская цифра XIV перед заглавием — порядковый номер произведения), но со своей нумерацией страниц и титульным листом, с посвящением И.В. Лопухину, обращением к «любезному читателю» и эпиграфом. Рукописи повести неизвестны.

Текст печатается по изд.: Гнедич 1802а, с исправлением очевидных опечаток.

Н.И. Гнедич

ВОЛЬФ,

или

Преступник от презрения

Драматическая

Незавершенная драма. Беловой, с поправками автограф в бумагах Гнедича — ОР РНБ. Ф. 197. No 6. Первоначальные варианты заглавия: «Преступник от презрения. Трагедия. Российское сочинение»; «Преступник от презрения. Мещанская трагедия. Российское сочинение»; «Преступник от презрения. Драматическая картина. Российское сочинение. По расположению г. Шиллера». Печатается по автографу. Имеющиеся в рукописи сокращенные написания слов восполняются без оговорок, также без оговорок исправляются очевидные описки. Публикуется впервые.

В.Т. Нарежный

МЕРТВЫЙ ЗАМОК

О трагедии Нарежного подробнее см. с. 402-403 наст. изд. Рукопись (писарская копия) — ОПИ ГИМ. Ф. 342. Оп. 2. No 1. Заглавие на титульной странице: «Мертвый замок | Трагедия | В пяти действиях, сочинения | Императорского Моск<овского> универс<итета> студента | Василия Нарежного, | 1801 года. Марта». Там же имеются цензурные пометы: дата подачи рукописи в московскую цензуру (4 декабря 1801 г.) и дата разрешения ее к печати (16 декабря 1801 г.). В том, что трагедия осталась ненапечатанной, вероятно, не последнюю роль сыграл отъезд Нарежного