Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я вас понял. Не волнуйтесь, пожалуйста. Как я уже сказал, вам не грозит ни исключение, ни обнуление, ни даже штраф. Не предложите ли мне напитки, пока мы ждем вашего друга?
Незнакомец занял одно из кресел в гостиной. Шляпу он положил на сдвинутый журнальный столик. От алкоголя он отказался.
– Не при исполнении. Хотя, признаться, я вовсе не пью. А вот лимонаду буду рад.
Ганн тоже не пил, но алкоголь у себя для гостей держал всегда. На ватных ногах Овия вынесла из кухни кувшин лимонада.
– А вот это уже лучше.
Незнакомец крякнул, потянувшись за стаканом, а потом откинулся на спинку и принялся медленно, с видимым наслаждением цедить лимонад. Конверт с кристаллом и шкатулку он оставил рядом со своей шляпой на журнальном столике. Овия села подальше и, тревожно выпрямившись, следила за незнакомцем.
Заблокированный сканер, очевидно, не помешал Ганну войти. Он появился в гостиной почти беззвучно – только щелкнула за ним входная дверь. Овия уставилась на него с мольбой, ожидая тирады в адрес незваного гостя, но он молча буравил его взглядом, а тот отвечал тем же – вот и все. Тишина начала сводить Овию с ума.
– Ганн, кто это?
Он не ответил, зато заговорил незнакомец:
– Думаю, нам стоит проговорить все наши противоречия вслух. Для удобства дамы, так сказать.
– В этом нет смысла, – отрезал Ганн. – Вы меня нашли. Делайте свое дело, и покончим.
– Вам, ли’Йар, как никому, известно, как редки и тем сладки на нашем веку развлечения. Не откажете же вы мне в такой любезности?
– Откажу. Не тратьте время.
– Ганн… – пролепетала Овия.
Он резко повернулся. Глаза у него потемнели.
– Я нарушил закон, Овия. Не раз. Я нарушал его много лет. Этот человек пришел за правосудием.
– Вы из полиции? – Овия хлопнула ресницами.
– О, что вы, милое дитя, никак нет, – рассмеялся незнакомец. – В Полисе не существует полиции. Есть лишь Совет отправления наказаний. Так вот я именно из него.
Овия снова в отчаянии повернулась к Ганну:
– Полис, Совет… Ганн, объясни!
– Все это неважно, Овия. – Ганн подошел к ней и вдруг взял ее за руку. – Теперь уже неважно. Я делал то, что считал возможным, потому что это имело спрос и давало мне определенные… преимущества. Но мое понятие о возможном расходится с понятием о том, что законно. Я убивал людей, Овия.
– Убивал… – Овия вырвала пальцы из его ладони. – Я не понимаю. Как? Зачем?
– Ваш друг, дитя, – вклинился незнакомец, размешивая трубочкой лед в своем лимонаде, – возомнил о себе немного больше, чем положено природой.
– Все эти люди ушли из жизни добровольно, – сквозь зубы бросил Ганн.
– О да, конечно. Сначала бьемся за вечную жизнь, а потом за смерть. Маятник человеческих желаний – это что-то уморительное, не находите? Никогда не знаешь, чего захочется с утра. Прожить еще полтора века или умереть.
– У каждого были свои причины.
– Не буду спорить. Могу себе представить, хотя мне это и сложно. Одиночество? Скука? Какие еще вам называли?
– Я не задавал вопросов.
– Ах вот как… Ну что ж. Оно и понятно. Для вас в обмен не только кругленькая сумма, но и цирконит, который можно снова перепродать тем, кто ценит вечную жизнь чуть больше, чем эти пресытившиеся несчастные. Не так ли? Кстати про кругленькие суммы. Резервный счет – отличная идея спрятать хвосты в воду. Вы, ли’Йар, проворачивали свои дела так скрытно, что комар носу не подточит. Мое уважение. Как жаль, что вас раскрыла ваша же подруга. Вот этот камешек… – Незнакомец поднял конверт. – На нем обнаружили в том числе следы ее ДНК. Как любую гражданку Циона, отыскать ее по геолокации браслета-коммуникатора не составило труда. Ну а дальше еще проще. Ваши апартаменты. Целая коробка цирконитов. – Незнакомец огладил шкатулку. – И вы.
Ганн смотрел на него хмуро, но без всякой злобы.
– Хватит болтать. Делайте то, ради чего пришли.
– Еще один вопрос, ли’Йар. Кому вы перепродавали циркониты?
– Я не отвечу на этот вопрос.
– Не стоит увиливать! Это же просто. Имена. Сколько камней вы успели пристроить? Согласно моим данным, выработки на севере почти истощены. Все экземпляры цирконита, которые привозили оттуда в последние годы, демонстрировали примеси. Вы же понимаете, что все новоулучшенные и вживленные им циркониты легко могут подвергнуться сканированию? Ваш цирконит чистый, из первых поставок. Его обнаружить просто.
– Я уже сказал, я не буду отвечать на ваш вопрос.
– Значит, судьба этих пациентов вас не волнует? Что ж… ладно. Вполне понятно для настоящего дельца, коим вы, конечно, и являетесь. Не волнуйтесь, я потрачу время и пройдусь по всем вашим контактам. Вы бы облегчили мне задачу, но, поверьте, я и сам справлюсь.
– Вы слишком много болтаете.
– Правда? Действительно.
Незнакомец улыбнулся. Встал. Подошел к Ганну. Овия смотрела на них остановившимся взглядом. Она давно перестала понимать, что происходит. В ушах у нее звенело.
– Тогда к делу?
– Конечно.
– Не желаете сказать последнее слово?
– Овия… – Ганн развернулся к ней. Взгляд у него ничего не выражал. – Прости, что втянул тебя. Ты правда мне нравилась, очень. В этом была моя ошибка.
– Ганн…
Овия сцепила руки на груди. «Нравилась»? Она думала, что Ганн ее любит.
– Закончили? Ну и чудненько.
Незнакомец кивнул. Только сейчас Овия увидела в дверях патрульного полицейского – и когда он появился? Взгляд у него не выражал ничего и лицо было странно каменным. Когда Ганн к нему развернулся, Овия, кажется, закричала. Никакого оружия у патрульного не было, но Ганн рухнул как подкошенный. Руки его раскинулись, глаза закатились.
– Что вы… как…
Овия вскочила.
– Помните, я пообещал, что вам не грозит ни исключение, ни обнуление, ни штраф? – спросил незнакомец. – Так вот я свои обещания держу. Кстати, напоминаю, что сохранить вам жизнь я не обещал.
Последнее, что увидела Овия, были глаза незнакомца – черные, как сама смерть.
Глава 30. Линна ла’Дор
КОГДА ДЕВЧОНКА ПОКИНУЛА АПАРТАМЕНТЫ, Корад ли’Бронах вздохнул с облегчением. Вся эта ционская бюрократия, через которую протащила его наверняка не без злорадства ла’Гарда, порядком его измотала. Теперь он наслаждался тишиной своего жилья, позабыл о том, как запирать дверь в библиотеку, и еще он заказывал одну за другой бутыли ционского рома, который мерзко отдавал ароматизатором, но прекрасно туманил голову. Ли’Бронах знал, что его синтетическому телу не на пользу такое пристрастие, но ему было плевать.
В последнее время ли’Бронах все чаще думал о
