– Он всегда заперт. У Нила паранойя по поводу грабителей – он даже не хочет держать ключ там, где тот можно увидеть из сада. – Мелисса обнимает Кэти. – Ты в безопасности, дорогая, я клянусь. Нил на этой неделе работает, так что можете оставаться здесь, сколько захотите. Почему бы вам не поставить чайник, а я пока позвоню констеблю Свифт и расскажу ей о чеке, который вы нашли. У вас есть ее номер?

Я достаю из кармана телефон, открываю его и прокручиваю контакты, пока не нахожу нужный. Протягиваю телефон Мелиссе. Она всматривается в экран.

– Наверху связь лучше. Дай две секунды. И сделай одолжение, свари мне кофе, хорошо? Капсулы рядом с кофемашиной.

Я включаю ее новомодную хромированную штуковину, которая взбивает молоко, смешивает капучино и бог знает что еще делает. Кэти идет к дальней стене, смотрит сквозь застекленную дверь в сад и дергает ручку.

– Заперто?

– Заперто. Мне страшно, мам.

Я стараюсь, чтобы мой голос звучал спокойно, несмотря на смятение, которое ощущаю.

– Здесь он нас не достанет, милая. Констебль Свифт приедет, поговорит с нами и заставит полицейских арестовать Саймона. Он не сможет навредить нам.

Я встаю перед кофеваркой и кладу руки на столешницу. Гранит под моими ладонями холодный и гладкий. Мы благополучно выбрались из дома, и теперь мой страх превращается в гнев, а я изо всех сил стараюсь скрыть его от Кэти. Она и без того на грани истерики. Я думаю о том, как Саймон месяцами лгал мне, что по-прежнему работает. О том, как настойчиво он уверял, что на фотографии в «Газетт» не я. Как можно быть такой дурой?

Я думаю о долгах, которые, по словам Саймона, у него накопились. Сайт, наверное, приносит гораздо больше того, что он зарабатывал в «Телеграф». Неудивительно, что не нашел другую работу – зачем ему утруждаться? Должность, на которую он сегодня собеседуется. Сомневаюсь, что она вообще существует. Я представляю, как Саймон сидит в кафе, но не готовится к разговору с будущим начальством, а просматривает на своем телефоне фотографии женщин, копирует информацию об их поездках из блокнота, чтобы потом загрузить на сайт.

Кэти беспокойно расхаживает между окном и длинным белым столом Мелиссы, снимает с навесных полок искусно расставленные безделушки.

– Будь осторожна, – говорю я ей, – они, наверное, целое состояние стоят.

Сверху до меня доносится напряженный голос Мелиссы, которая разговаривает с констеблем Свифт. Я слышу, как она спрашивает: «Они в опасности?» – и громко кашляю, не желая, чтобы Кэти зациклилась на всем этом еще сильнее. Она ставит на место вазочку, берет стеклянное пресс-папье и проводит большим пальцем по его гладкой поверхности.

– Пожалуйста, милая, ты заставляешь меня нервничать.

Она ставит пресс-папье и идет в противоположный конец кухни, где находится стол Мелиссы.

На кофеварке мигает зеленый огонек, сообщая мне, что вода закипела. Я нажимаю «старт» и наблюдаю, как в подставленную чашку бьет темная струя. Запах сильный, почти невыносимый. Обычно кофе не пью, но сегодня, кажется, мне без него не обойтись. Я достаю вторую капсулу.

– А ты не хочешь? – спрашиваю у Кэти.

Дочь не отвечает. Я оборачиваюсь и вижу, что она разглядывает что-то на столе.

– Милая, пожалуйста, перестань трогать вещи Мелиссы, – говорю ей, а сама гадаю: сколько времени понадобится полиции, чтобы приехать, и отправятся ли они на поиски Саймона или дождутся, пока он вернется домой.

– Мам, ты должна это увидеть.

– А что там?

Лестница скрипит под ногами Мелиссы, я ставлю ее кофе на остров позади меня. Размешиваю сахар в своем и делаю глоток, обжигая язык.

– Мама! – настаивает Кэти.

Подхожу к столу, чтобы посмотреть, что ее так взволновало. Это карта Лондона со станциями метро – именно ее я видела, когда забирала счета Мелиссы. Кэти развернула карту, и та теперь занимает всю поверхность стола. Знакомые цвета и линии метрополитена испещрены паутиной стрелок, черточек и заметок.

Не могу отвести взгляд. Кэти плачет, но я даже не пытаюсь ее утешить. Потому что ищу маршрут, который выучила наизусть, – путь Тани Бекетт на работу.

Северная линия до Хайгейт, потом сорок третий автобус до Крэнли-Гарденс.

Маршрут выделен желтым маркером, а в конце – сделанная от руки приписка:

«Больше не активна».

* * *

В кофейнях много чего можно услышать.

Думаю, работать в оживленном кафе – это все равно что быть барменом или парикмахером. На лицах клиентов мы видим взлеты и падения будничной жизни, слышим окончания разговоров друзей. Мы извлекаем выгоду из ваших премий – хрустящие двадцатки, заплаченные за обед, небрежно брошенная на стол монета в один фунт – и страдаем от последствий неудачных месяцев, когда вы пересчитываете сдачу за меньший-чем-обычно кофе и делаете вид, что не замечаете банки с чаевыми на прилавке.

Кафе – идеальное место для отмывания денег, когда нужно переместить большое количество наличных. Кого заботит число посетителей? Счета могут оплачивать и невидимые клиенты. Деньги приходят грязными, а уходят чистыми.

Со временем завсегдатаи становятся болтливыми. Мы знаем ваши секреты, ваши честолюбивые замыслы, ваши банковские реквизиты. Случайные гости делятся самым сокровенным – пластиковая стойка срабатывает не хуже кушетки психотерапевта. Вы говорите, мы слушаем.

Это идеальная среда для привлечения новых девушек и – лишь иногда – новых клиентов. Визитная карточка, сунутая в карман мужчины, который годится в дело. Мужчины, который уже доказал свою прыть непристойным замечанием в адрес девушки на кассе. Мужчины, чей костюм в тонкую полоску и подтяжки выдают человека с деньгами. Мужчины, который позже обнаружит в кармане приглашение и почувствует себя достаточно польщенным, чтобы заглянуть на сайт.

«Эксклюзивно для членов клуба. Лучшие девушки».

Доступ к услугам, которые больше нигде в городе не найти. Доступ к тебе.

Мелисса стоит в дверном проеме между холлом и кухней. Она замечает ужас на лице Кэти, развернутую карту метро в моей руке, и улыбка медленно сползает с ее лица. Я очень надеюсь, что она начнет все отрицать, даст какое-то правдоподобное объяснение этим уликам.

Но Мелисса даже не пытается. Вместо этого она глубоко вздыхает, словно наше поведение ее крайне утомляет.

– Рыться в чужих вещах – дурной тон, – говорит она, и мне приходится проглотить невольные извинения.

Цокая каблуками по кафельному полу, Мелисса пересекает кухню и забирает у меня карту. Я только теперь понимаю, что задерживала дыхание, пытаюсь выдохнуть, но в легких пусто. Мою грудь будто что-то сжимает. Я наблюдаю, как Мелисса складывает карту. Ворчит, когда сгиб заворачивается не в ту сторону. Но не торопится и совсем не паникует. Ее хладнокровие сбивает с толку, и мне приходится напоминать себе, что доказательства неопровержимы. И за сайтом, и за рекламой в «Лондон Газетт» стоит Мелисса. Это она охотилась за женщинами по всему Лондону, продавала их маршруты мужчинам, которые тоже вступали в охоту.