Она рассмеялась:

— Как грубо.

— Точно! Как будто он пытается играть со мной в какие-то интеллектуальные игры.

— Или он просто хотел поздравить тебя с Рождеством.

Я едва не задыхалась. Может быть, я и правда перебарщивала.

Я думала так до того момента, пока Лэндон не сунул голову на кухню.

— Нужна помощь, дамы? — спросил он.

— Ты готовишь? — вопросом на вопрос ответила я.

— Да, иногда.

— Верится с трудом.

— Если ты дашь мне несколько минут, я уверен, что смогу обеспечить тебе отличную колбасу.

Он мне подмигнул.

Он.

Подмигнул.

Мой желудок скрутило. Это было так нетипично для Лэндона, и я совершенно не понимала, что происходит. Честно говоря, сейчас он напоминал мне старого Лэндона, которого я так ненавидела.

— Ты отвратителен, — заорала я, чертовски сбитая с толку поведением этого человека.

Это был не тот человек, которого я любила. Ни на один процент.

— Как хочешь, а ведь это могло быть лучшее мясо в твоей жизни. И, если мне не изменяет память, а она мне не изменяет, ты уже говорила, как сильно любишь мою колбасу.

— Заткнись, Лэндон, — прошипела я, вспыхнув до корней волос. — Ты такой идиот.

— Я в курсе.

— Пошел ты к черту, Лэндон, — выдохнула я, взволнованная и смущенная.

Остаток утра сопровождался грубыми замечаниями и странными взглядами Лэндона, из-за которых я чувствовала себя до ужаса неловко. Мне казалось, что я попала в какую-то альтернативную реальность и не могу из нее выбраться.

Когда пришло время завтрака, Элеонора попросила меня позвать всех за стол.

— Ребята в кабинете Грея. Просто загляни к ним и позови их в гостиную.

Я согласилась и поспешила к нужной комнате. Оказавшись у двери, я остановилась, услышав их голоса.

— Я легко смог бы заставить Шей снова в меня влюбиться, если бы захотел. Но у меня есть дела поважнее, — заметил Лэндон, ударяя мне ножом в самое сердце.

— Сомневаюсь, чувак. Бьюсь об заклад, ты не сможешь. Она давно к тебе остыла, — возразил Хэнк.

— Согласен с Хэнком, — вторил ему Грейсон. — Она к тебе не вернется.

— Давайте поспорим, — предложил Лэндон. — Две тысячи долларов на то, что я смогу заставить Шей влюбиться в меня за три месяца.

— Воу, воу. Не все здесь владельцы прибыльного бизнеса или известные актеры. Некоторые из нас бедняки. Ставлю пятьдесят баксов. Не больше, — ответил Хэнк.

Я была вне себя от ярости. Они спорили на меня так, словно мы вернулись во времена старшей школы. Я ни за что не собиралась в этом участвовать.

Я ворвалась в комнату, готовая атаковать парней за их идиотское поведение, но остановилась, увидев разбросанные по полу листы бумаги. Страницы свисали с потолка, покрывали пол и книжные полки. Сотни и сотни листов бумаги по всей комнате.

Я посмотрела на троих парней, которые старательно прятали улыбки.

— Что происходит? — спросила я, глядя на их нахальные лица.

— Я думаю, Лэндон сам тебе все расскажет, — сказал Грейсон, и они с Хэнком поспешили выйти из комнаты и закрыли за собой дверь.

Мое сердце находилось в секундах от того, чтобы выпрыгнуть из груди.

— Что это?

— Это мы, — ответил он, засовывая руки в карманы. — Вернее, это мои разговоры с тобой. Тут больше трех тысяч листов бумаги. Три тысячи писем, которые я написал тебе. Три тысячи страниц моей любви.

Я подняла с пола лист бумаги, не до конца понимая, о чем он говорит. С каждой прочитанной строчкой на мои глаза наворачивались слезы.

8 января 2007 г.

Цыпа!

Сегодня тяжелый день. Я не могу уснуть. Я хотел тебе позвонить, но сомневаюсь, что у тебя еще остался мой номер. Я хотел бы обнять тебя, но знаю, что больше не имею на это права. В последнее время мне сложно контролировать свой разум, и единственный способ справиться с плохими мыслями — думать о тебе.

Я думаю о твоей улыбке. О твоем смехе. О твоей ямочке на щеке. О твоей доброте. Каждый раз, когда мне плохо, я думаю о твоем сердце.

Это всегда успокаивает хаос в моей душе.

Я скучаю по тебе.

Я всегда буду по тебе скучать.

Рейн сказала мне, что в последнее время ты счастлива. Значит, и я тоже.

Сатана.

Я взяла в руки еще несколько писем. Мои глаза бегали по строчкам так, словно я была наркоманкой, а эти листы бумаги — моей очередной дозой.

3 февраля 2010 г.

С днем рождения, Цыпа.

Надеюсь, ты отлично проводишь время.

Сатана.

И еще одно.

12 июля 2014 г.

Цыпленок!

Я знаю, что глупо до сих пор писать тебе письма, но за столько лет это стало частью моей жизни. Они помогают мне сохранять ясность ума, а мой терапевт говорит, что нужно использовать все способы не сбиваться с верного пути. Итак, я продолжаю тебе писать. Тебе и только тебе.

Прошлой ночью я хотел увидеть во сне твои глаза.

Как жаль, что они исчезают из моей памяти.

Сатана.

И еще…

23 августа 2018 г.

Цыпленок!

Прошлой ночью на вечеринке ты сказала, что меня ненавидишь.

Я хотел сказать, что все еще тебя люблю. Что рядом с тобой я все еще чувствую себя дома. Что самое счастливое время в моей жизни — время, когда я находился в твоих объятиях. Я не могу винить тебя за то, что ты меня ненавидишь. Я бы тоже ненавидел себя за то, что я сделал.

Но моя любовь к тебе все еще надежно хранится в моем сердце. Я люблю тебя — дважды. Я не думаю, что это когда-нибудь изменится.

Сатана.

— Ты… ты писал мне каждый день в течение последних десяти лет? — задохнулась я.

Я стояла посреди самых сокровенных мыслей Лэндона и не могла оправиться от шока. Меня окружали слова — миллионы слов, адресованных мне.

— Да. Я понимал, что однажды мне придется остановиться, но я не мог. Мне казалось, что если я перестану писать эти письма, то официально тебя потеряю, а этого я не хотел. Я никогда не хотел тебя отпускать.

Я подошла к нему и взяла его руки в свои. Прижав их к груди, я покачала головой:

— Мое сердце не работает так, как прежде. Я боюсь любить, потому что это означает, что я могу снова тебя потерять, Лэндон. И это меня пугает.

— Я знаю. Я знаю,