— Это… принадлежало прежней леди Мелфорд?

— Нет, миледи. Это приготовлено для вас. От прежней леди Мелфорд в этом доме остался только ее портрет. Как и от остальных леди Мелфорд, — с неожиданной жесткостью ответила Эстер.

«От меня даже портрета не останется. Не успели написать», — мрачно подумала Лавиния. Есть, конечно, тот их с Диком детский портрет. Но вряд ли родители отдадут его сэру Генри.

Эстер застегнула на ней дневное платье — из числа новых, темно-голубое, с кружевом. Собрала волосы в простую прическу, оставив несколько прядей у щек. В этом платье и с этой прической Лавиния казалась даже моложе своих восемнадцати лет. Похоже, Эстер знала толк в том, как доставить своему господину визуальное удовольствие, одевая и причесывая его жен. И не только жен, наверное. Вряд ли сэр Генри ограничивался в своей бурной жизни близостью только четырех женщин.

— Милорд ждет вас в чайном салоне. Он приказал накрыть легкий завтрак.

— Сейчас почти четыре.

— Он приказал накрыть к четырем. Я сказала, что к этому времени мы управимся с ванной и одеванием.

Лавинии хотелось есть. И это очень ее угнетало. После всего, что она пережила, после принятого решения о самоубийстве, — чувствовать себя такой голодной?! Только страх немного приглушал голод. Она боялась встречи с сэром Генри после всего, что было. Боялась, что он окажется таким, как этой ночью, а не таким, как прежде.

Но сэр Генри улыбнулся ей приветливо, как если бы ждал ее за чайным столом в коттедже ее родителей. Он поклонился и едва коснулся губами ее пальцев.

— Надеюсь, вы хорошо отдохнули, моя драгоценная супруга. Выглядите вы восхитительно. Я не могу описать вам, как счастлив, что вчера мы навеки соединились перед Богом и людьми. У меня небольшой подарок для вас, в память о сегодняшней знаменательной ночи.

Он протянул плоский деревянный футляр. Лавинии пришлось взять и открыть.

Нельзя сказать, чтобы ей было совсем не интересно, хоть она и собиралась умирать. Но все же — в таких футлярах продают драгоценности. А драгоценности — это интересно, даже когда стоишь на пороге могилы.

На черном бархате сияла опаловая капля изумительной красоты. Фероньерка. Лавинии всегда шло именно такое украшение. К ее высокому лбу. К ее тонко прочерченным бровям. К ее огромным ярким глазам.

И камень очень красивый…

— Это опал. Древние считали, что он успокаивает сердце и сохраняет душу от бурных страстей, отгоняют бессмысленные страхи и лишает привлекательности беспочвенные фантазии. А еще придает блеск глазам. Полагаю, все эти свойства вам пригодились бы. Правда, я не верю в магическое действие драгоценных камней. И все же примерьте, прямо сейчас. А после я позволю вам наброситься на чай и сконы. Я велел приготовить сконы. Я знаю, как вы их любите. И не сомневаюсь, что вы страшно голодны.

Лавиния примерила. А что ей оставалось делать? В салоне имелось зеркало — огромное, в сложной раме, по краям почему-то разрисованное цветами, Лавиния никогда такого не видела. И никогда не видела таких красивых женщин, как отразившаяся в этом зеркале юная леди, нарядная юная леди, с мерцающей опаловой каплей на лбу. Она горделиво улыбнулась своему отражению.

— Вот в эту улыбку я и влюбился, — голосом доброго дядюшки заявил сэр Генри. — И боялся, что больше уже ее не увижу, так скверно вы вчера себя вели.

Лавиния в бешенстве обернулась к нему. Скверно?! Она себя вела скверно?!

— Кстати, я приказал обыскать ваши вещи и изъял вот это, — сэр Генри показал Лавинии ее флакончик с мышьяком. — Я предполагал, что у вас, как и у каждой тщеславной красотки в наше время имеется немного этого яда… У вас безупречная кожа и вам не нужен мышьяк, чтобы сохранять ее гладкой. И вообще он вам не нужен. Я знаю таких женщин, как вы, милая Лавиния. Убежден, что вы уже запланировали совершить преступление против Бога и человечности. Я опасался даже, как бы вы не совершили его до свадьбы, но надеялся, что вы не оскверните дом своих родителей. И потом, наивные надежды… Они были убиты только вчера, правда же? Ваш рыцарь не явился вас спасти. И вы достались дракону. Лавиния, мой долг супруга оберегать вас от вашей же собственной глупости. К тому же я знаю: пройдет немного времени — и вы смиритесь. Вы даже войдете во вкус. Жизнь прекрасна, дитя мое. И вы сможете в полной мере вкусить ее сочных плодов. А сейчас садитесь и вкушайте чай со сконами.

…И что ей оставалось делать? Сесть и пить чай.

А на шестую брачную ночь у Лавинии случилась истерика. Постыдная истерика с квохчущими рыданиями и судорогами. Перепуганный сэр Генри вызвал Эстер и, пока она держала бьющуюся на постели Лавинию, он капал в воду какие-то темные капли. Потом заставил Лавинию выпить, практически насильно. Лавиния все пыталась вырваться, но Эстер была сильнее. А потом Лавинии вдруг стало все равно и она уснула.

Проснувшись, она обнаружила себя в постели, но в своей комнате. В той комнате, которую сэр Генри отдал ей в личное пользование, в которой хранились ее вещи, привезенные из дома. Здесь Лавиния проводила большую часть дня.

Сэр Генри сидел у постели, встревоженно глядя ей в лицо.

— Вы напугали меня, Лавиния. Я надеялся пробудить вашу чувственность, но по-видимому, вы еще слишком молоды. Я принял решение прервать на год развитие вашей телесной чувственности. Сейчас это не приносит вам пользы. Займемся пока вашим интеллектуальным совершенствованием. Это тоже доставит мне удовольствие. Я принес вам первую книгу, которую вы должны изучить, а после мы ее обсудим.

Сэр Генри сунул в вялые руки Лавинии изящный томик.

— Жаль, вы не читаете по-французски. Я исправлю это упущение, найму вам учителя. Это скверный перевод, но, надеюсь, вы все поймете. Если что-то не поймете — спросите у меня. Мне будет приятно вам объяснить…

Книга называлась «Тереза-философ». Разумеется, она была скабрезной. И напичкана гнусными иллюстрациями. Но ради того, чтобы сэр Генри больше ее не трогал, Лавиния готова была читать и обсуждать какие угодно книги. Конечно, читала она медленно, чтение никогда не было ее сильной стороной, но чем больше она читала — тем ловчее буквы складывались в слова, а слова — в фразы, и вскоре на книгу у нее уходило не больше недели. Сэр Генри давал ей античных философов, порнографические романы, богоборческие запрещенные труды, романы современных серьезных авторов и авторов модных. Лавиния никогда не знала, какую книгу ей дадут в следующий раз. Однажды она поймала себя на мысли, что ждет этой следующей книги. Ждет с интересом.

Они с сэром Генри выезжали на прогулки и на приемы. Ей шили умопомрачительные наряды, а сэр Генри дарил ей все новые драгоценности, достойные королевской сокровищницы. Леди Лавинию Мелфорд называли открытием сезона. Все мужчины хотели хоть раз потанцевать с ней. Или хотя бы на нее полюбоваться. Танцевала Лавиния не слишком хорошо, но за красоту ей все прощалось, а потом с опытом пришло и умение. Зиму они провели в Лондоне. А весной, когда Лавиния с трепетом ожидала возвращения в родные края, сэр Генри объявил, что они уезжают за границу.