Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дверной звонок надрывался. Я спал, лежа на диване, с открытой записной книжкой на лице.
– Иду! – крикнул я, вскакивая и бросаясь к двери.
– Можно поинтересоваться, чем ты занят? – Полито был из тех, кто уже с утра полон энергии. – Ты что, только проснулся?
– Нет, – зачем-то соврал я.
– Ты весь всклокочен.
– На себя посмотри.
– Это другое, – он указал на свою буйную копну, – они живут своей жизнью.
Он поднырнул под мою руку и вошел.
– А почему так темно? Ты знаешь, который час?
– Что-то между утром и полуднем. – Я потянулся, чтобы взбодриться.
– Через три часа ты должен быть на сцене. Ты знаешь, на какой сцене, или это тебе тоже напомнить?
– Через три часа? Н-но…
– Да что ты стоишь? Давай шевелись, ну!
Я вприпрыжку побежал в комнату, будто пол горит у меня под ногами.
– Хорошо, что ты пришел! Время еще есть, – крикнул я из комнаты, пока Полито поднимал жалюзи в гостиной и открывал окна, чтобы проветрить.
– Времени впритык.
– Да ну. За полчаса дойдем, – возразил я, обуваясь.
– Сначала нужно выпить. Или ты собираешься выйти на сцену трезвым?
21. “Мельница”
Это был величайший вечер. Мой величайший вечер.
Полито отвел меня в таверну Хуанчо. В тот уголок мира, который успел стать нашим. Полито не мог допустить, чтобы что-то пошло не так, поэтому не терял меня из виду. Если я допивал один бокал, он наливал другой, если я замолкал, он спрашивал что-нибудь, если мой взгляд терялся, он находил его…
В нашей привычной компании выделялась Алисия, медсестра, работавшая вместе с Лолин в больнице. В тот вечер на ней было потрясающее платье.
– Кому что взять? – спросила она, вставая из-за столика и привлекая взгляды половины заведения.
– Мне еще бокальчик вина, – с улыбкой попросила раскрасневшаяся Лолин. От вина кровь всегда бросалась ей в лицо.
– Еще? – с вызовом переспросил Полито.
– Да, еще, – отрезала она. Конец спора.
Я восхищался тем, как ловко эта миниатюрная женщина управляется с Полито. Слегка унизительно, но очень забавно.
– И мне еще бокальчик, – добавил я с улыбкой.
Стоило Алисии отойти к барной стойке, как Лолин наклонилась ко мне:
– Ну как у вас с Алисией?
Для Лолин Алисия была очередным элементом плана, имевшего целью обеспечить меня приличной подружкой. И на сей раз она попала в яблочко. Алисия мне правда нравилась. Сначала она казалась настолько красивой, элегантной и воспитанной, что чуть ли не тоску наводила. Но когда мы познакомились получше, она превратилась практически в другую женщину. Более страстную, порывистую, кокетливую и смешливую. Мне было с ней весело и хорошо хоть на ночных праздничных гуляньях, хоть дома.
– На работе она всегда говорит, что ей с тобой хорошо и что ты настоящий джентльмен, – не отставала Лолин.
После недавней неудачной попытки свести меня с кондитершей, с которой я, если честно, не знал, за что ухватиться (ни в прямом, ни в переносном смысле), Лолин была убеждена, что Алисия – окончательный вариант. Та недавно переехала с родителями из Валенсии и едва поступила на работу в больницу, как Лолин стала рассказывать ей обо мне. Бедная девушка. Только приехала – и сразу наткнулась на мини-генерала в сестринском халате и на истории “об одном друге, которому срочно нужен кто-то, кто будет следить за тем, как он одет”. Цитирую дословно. Не знаю, зачем она согласилась.
– Да, мне с ней тоже очень хорошо…
– Но?.. – продолжила расспросы Лолин.
– Не знаю, – ответил я, смущаясь под ее непреклонным взглядом.
– Не знаю – что?
– Ну, она мне нравится и все такое, но я не знаю, мой ли это типаж.
– Конечно, не твой, – вмешался вдруг Полито, – твой типаж носит на плече винтовку, а не сумочку, и танцулькам предпочитает охоту на фашистов.
Даже я почувствовал пинок, которым Лолин наградила его под столом.
– Я не понимаю. Вы встречаетесь уже больше месяца, – подчеркнула она раздосадованно.
– А это много или мало? – растерянно спросил я. Я не очень разбирался в отношениях, которые длились больше одной ночи.
– Достаточно, чтобы сделать следующий шаг.
– Она мне ничего такого не говорила.
– Ну разумеется, нет, дикий ты человек. Она женщина. Она хочет, чтобы этот шаг сделал ты.
– А мне и так все нравится.
– И потом, вокруг увивается туча девушек, готовых его осчастливить, – насмешливо добавил Полито, – зачем ограничиваться одной?
– Это не женщины, это профурсетки.
– Черт, милая, сбавь обороты…
– Нет уж. Если ты думаешь, что я допущу, чтобы твой друг всю оставшуюся жизнь путался с этими ужасными девицами…
– Думаю, это не твоя забота, – сказал Полито не слишком уверенно.
– Нет, конечно же, нет. Моя забота – целыми днями надрываться в больнице за гроши. Мне должны платить вдвое больше, потому что в половине случаев это я говорю врачам, что им делать, но тут есть одно маленькое препятствие…
– Какое? – поинтересовался я.
– Например, то, что у меня имеется грудь.
– Ну, тогда не такое оно и маленькое, – рассмеялся я.
– Эй, хватит обсуждать грудь моей жены.
– Ты же сам целыми днями рассказываешь, в каком ты от нее восторге.
Полито посмотрел на жену и испуганно замотал головой:
– Милая, это неправда. Клянусь, он все выдумывает.
– Тебе что, не нравится моя грудь? – обиделась Лолин.
– Это от заведения! – прогремел голос Хуанчо, и на наш стол опустилась бутылка вина.
Алисия и еще одна их подруга, тоже медсестра, но у которой был воздыхатель, принесли бокалы и оливки.
– Что ты задумал, старик? С каких это пор ты так расщедрился? – Полито подозрительно посмотрел на Хуанчо.
– Не каждый день ко мне заходят музыканты, выступающие в “Мельнице”.
– Спасибо, Хуанчо, я польщен. – Я пожал его потную руку.
– Не за что, не за что… Но если ты вдруг увидишь Прекрасную Дориту, ты ведь расскажешь ей про таверну Хуанчо? Скажи, что здесь ее всегда будут принимать по-королевски.
– Интересно, когда нас начнут принимать по-королевски, потому что мы оставляем здесь больше денег, чем она, – упрекнула его Лолин, и Хуанчо удалился, насвистывая.
– Прекрасная Дорита… – вздохнул я. – Если она вдруг заговорит со мной, я не найдусь что ответить.
– Ты? Не найдешься что ответить женщине? – обольстительно улыбнулась Алисия. – Прости, но что-то не верится.
– А если я выставлю себя на
