ты не заслуживаешь такого отношения, - впервые обращается ко мне так тепло и нежно. Надеюсь, это не жалость. Хотелось бы верить в нечто большее.

- Так, мы не об этом сейчас, - откашливаюсь, возвращая себе стальной, серьезный тон. - Итак, по поводу Дарьи… с ней я разберусь, когда со Славиным ее разводить буду. Материалы уже подготовлены. Она останется ни с чем, заодно Петьке отплачу за помощь, - и осекаюсь, вспомнив события минувшего дня. – Вера? А кто тебе меня сдал? Славин? – прищуриваюсь с подозрением. Если он решил сыграть на два фронта, то пусть прощается с карьерой и не только… Урою гада!

- Нет. Наоборот, по пути домой он выступал в роли твоего адвоката. Убеждал меня, что ты действовал в моих интересах. Прости его, если сможешь, он раскаивается, - неожиданно смягчается. И невольно пробуждает во мне жгучую ревность. Подсознательно я боюсь, чтобы ситуация с предательством не повторилась. Веру я никому не отдам. Не справлюсь уже без нее, привык... И не только. – А о тебе Женя сказал, припугнуть меня хотел «лучшим в городе юристом», - фыркает, а я виновато отвожу взгляд.

Хреново получилось. Неудивительно, что рыженькая взбунтовалась против меня.

- Я просил не отвечать ему…

- Он сам написал в соцсетях. Я как раз удаляла информацию о своих услугах, потому что Дарья на меня жалобу подала якобы за испорченный торт.

- Что? Полная чушь, - закатываю глаза, в очередной раз поражаясь глупости бывшей. – У меня в фирме есть профильный юрист, он жалобой займется. Даже не переживай. Еще и дуру эту виноватой сделает.

- Ты говорил, она детей вернуть хочет, - испуганно лепечет Вера и импульсивно врезается ногтями в мои мышцы.

- На лапочек Даша претендовать теперь не сможет. В кратчайшие сроки мы восстановим тебя в родительских правах. Я только узнаю, как это правильно по закону сделать… Если ты не против, конечно, - с опаской уточняю.

- Спасибо тебе, - всхлипнув, она обхватывает мои щеки ладонями. И смотрит с такой болью, что хочется ее обнять. – За то, что был с ними рядом. За то, что спас их четыре года назад. Растил, воспитывал. Любил за нас двоих, - плачет, не в силах сдерживать эмоции. – Ты лучший папочка. Им очень повезло с тобой.

- Верочка, ты тоже…

Хочу успокоить ее. Заверить, что она обязательно наверстает упущенное и станет хорошей матерью. Что она нужна нам. Многое собираюсь ей сказать, но не успеваю выдать ни слова.

Чувствую соленый поцелуй на своих губах – и дурею, как сорвавшийся с цепи бешеный пес.

Рывком опрокинув Веру на матрас, подминаю ее под себя. Чувствую разгоряченное тело каждой клеточкой, несмотря на разделяющую нас одежду, впитываю шумные вздохи и неподдельную страсть. Вера не сопротивляется, наоборот, ласково проходится пальчиками от моей шеи к плечам, ныряет ладонями между нами, очерчивает мышцы груди и напряженного пресса. Ловит губами воздух и впускает меня глубже. Подстраивается под мои голодные, неистовые поцелуи, отвечает на них нежностью и трепетом, смягчает меня. Хоть в чем-то мы начинаем договариваться и учимся балансировать на одной волне.

- Вера-Вера, - рычу ее имя, сделав короткий перерыв и приподнявшись на локтях. Всматриваюсь в румяное лицо, касаюсь губами веснушек, собираю остатки слез. – Ты же знаешь, что с тобой я не смогу остановиться.

Говорю истинную правду. Столько лет я был зациклен на детях и работе, правильно, как мне казалось, расставлял приоритеты, не впускал женщин в свою жизнь. Но с Верой сносит крышу. То, что я к ней испытываю, сильнее физического влечения и потребностей организма. Больше, чем секс. Оргазм души, хотя мне казалось, что ее давно уже у меня нет.

- Не останавливайся, - она перебирает пальцами пуговицы на моей рубашке, расстегивая по одной. Спускается к ремню, дергает ткань, вытягивая край из-за пояса брюк. - Почему ты вдруг решил у бабы уточнить? – по привычке подкусывает меня. Без этого никак.

- Потому что ты моя женщина, Вера, - хрипло смеюсь и обхватываю ее голову руками. Распускаю волосы, зарываюсь в густые кудри, массирую макушку, вынуждая Веру прикрыть глаза с тихим мурлыканьем. - Вредная и невыносимая, но такая родная, - целую ее после каждой характеристики, будто в подтверждение своих слов. – Мать моих детей, - при помощи запрещенного приема убираю последние шипы с ее сердца.

- Костенька, - шепчет рыженькая в мои губы, и они невольно изгибаются в довольной улыбке. Как мало мне, оказывается, надо, чтобы окончательно сдаться и расплавиться. – Ты уедешь утром?

Светло-рыжие ресницы, дрогнув, поднимаются, и я тону в глазах ведьмы. На дне ее зрачков – скрытая мольба и отголоски страха. Вера не просто боится одиночества – она не может отпустить конкретно меня. Несмотря на то что я лжец, говнюк, мизогинист… и как эта фурия только меня не величала. Но она принимает меня таким, какой я есть, со всеми недостатками. Дает мне шанс любить ее, и я уж его не пропущу.

- Хочешь, чтобы я остался? – сильнее вжимаюсь в нее, впечатывая податливую фигурку в кровать. – Я могу взять пару выходных, а к концу следующей недели, думаю, мы сможем вместе вернуться домой. Что скажешь? – испытываю ее, хотя сам уже все решил.

Останусь. Не брошу ее в такой момент, когда она растеряна и разбита правдой.

- Девочки соскучились… - трусливо идет на попятную. Вроде бы сильная, состоявшая женщина, но в отношениях как девчонка. Впрочем, и я недалеко ушел. Ведем себя как подростки.

- Вера-а, - перекатываю ее имя на языке и укоризненно качаю головой.

- Да, хочу, - признается серьезно. Одним коротким словом вышибает воздух из легких. И заполняет их кипящей ртутью вместе со своей следующей фразой: - С тобой не болит.

На секунду оба прекращаем дышать. Смотрим друг на друга, опасаясь сделать неловкое движение или обронить неуместное слово. Чтобы не спугнуть момент. Не ранить случайно друг друга, когда мы одинаково обнажены и открыты, будто вывернуты наизнанку.

- У меня с тобой – тоже, - произношу чуть ли не по слогам, взвешивая каждый.

Мы не признаемся друг другу в любви – разучились. Но желание быть вместе настолько сильное и обоюдное, что слова теряют значение. Остаются лишь ощущения.

Как одурманенный, срываю с нее одежду. Нетерпеливо, небрежно и жадно, но при этом покрываю поцелуями каждый сантиметр тела, как будто извиняясь за