- Отец умер год назад. Сердце, - отрывисто чеканит Виктор. Без тени эмоций, словно исчерпал их лимит.

- Не знал, прости, - мгновенно остыв, протяжно выдыхаю. - Соболезную.

Отец бросил нас с матерью после моего рождения. Он выбрал другую семью, а я вычеркнул его из своей жизни. Не принимал его подачки, не шел навстречу, не отвечал на его попытки наладить контакт с «бастардом». И не общался с братом, словно его не существует. В своей семье я единственный сын. Я так решил, оградив себя от «законнорожденных».

Однако услышать, что человека, который дал мне жизнь, больше нет – неприятно и даже больно, несмотря на наши натянутые отношения. Боюсь представить, что творится на душе у Виктора. Иначе воспринимаю его, осунувшегося, уставшего, пустого.

- Я тоже тебе глаза долго мозолить не буду, - добивает меня, в то время как я от первой новости не оправился. - Не смогу при всем желании. Максимум год. Больше врачи мне не дают.

- Кхм, что? – хрипло выбиваю из груди. – Ты болен? Насколько все серьезно?

- Без вариантов. Мозги… - стучит пальцем по своему виску. – А без них Воскресенские не живут, сам знаешь, - горько шутит.

Повисает гробовая тишина, которую я нарушаю первым – и перевожу разговор в деловое русло.

- Если я правильно понимаю, то тебя интересует наследственное право. А я нужен как юрист…

- Единственный, кому я доверяю, - ввергает в состояние шока внезапным уточнением. Я всегда думал, что ненавижу его, но теперь… внутри болезненно грызет, а сердце рвется, почуяв зов крови.

- Неожиданно… Впрочем, как и все, что в данный момент происходит, - обреченно морщусь и массирую переносицу.

- Ты выглядишь так, будто боишься, что придется хоронить меня прямо в кабинете. Расслабься, время у меня есть. Меньше, чем хотелось бы... Однако грех жаловаться, просто такая судьба, - разводит руками с показным равнодушием. Можно лишь догадываться, что прячется под ледяной оболочкой.

– Так, перейдем к делу. Моя фирма многопрофильная, ведет любые дела, даже самые сложные, так что слушаю, - пытаюсь переключиться на официальный тон, но голос вибрирует, а пальцы лихорадочно барабанят по столу.

- После смерти отца его строительный бизнес почти полностью достался мне. Не успел я толком вступить в наследство, как самому пора писать завещание, - криво ухмыляется. - У меня двое детей. Мальчики-близнецы пяти лет. Я хочу, чтобы все принадлежало им, но не в курсе, как правильно оформить. Они же несовершеннолетние. Им нужен опекун…

- Сомневаюсь, что ты рассматриваешь мою кандидатуру, - вопросительно выгибаю бровь, а сам вдруг осознаю, что… ни разу в жизни не видел родных племянников. Наверное, это знак: пришло время наверстать упущенное. Отныне я в ответе еще за двоих детей, потому что не смогу иначе.

- Нет, Костя, будет подозрительно, если в роли опекуна я заявлю человека, с которым враждовал всю сознательную жизнь, - огорченно ухмыляется. Мы оба были не правы, а теперь одинаково сожалеем об этом. Гордыня сыграла с нами злую шутку. - Все решат, что я был не в своем уме, когда подписывал бумаги. А мои родственнички охотно воспользуются лазейкой. К тому же, я хочу, чтобы окружающие до последнего не знали о моем состоянии. Надо подготовить все аккуратно и тайно, но при этом так, чтобы потом невозможно было подкопаться. В приоритете – мои дети.

- Где их мать?

- Отметаем этот вариант, - резко осекает меня Виктор. - У них нет матери, только я…

- Ты разведен?

- Никогда не был женат.

- Усложняешь нашу общую задачу, - выдыхаю в отчаянии. - Жена – первый наследник, никто не посмел бы посягнуть на ее права. Она бы осталась с детьми, и ей перешел бы бизнес.

- Повторяю: у меня нет жены, а у моих детей нет матери. Придется искать другое решение, - злится то ли на мои бестактные вопросы, то ли на самого себя.

- Понял, - сдаюсь и беру паузу на размышления. - Перешли мне все документы. Я подумаю, что можно сделать.

- Не представляешь, как я благодарен тебе. Мне действительно больше не к кому обратиться, - напоследок Виктор еще раз пожимает мне руку, теплее и крепче, а затем встает. На каменном лице мелькают проблески эмоций. – Если со своей стороны я могу что-то сделать для тебя, только скажи.

- Можешь… - прищуриваюсь и сурово свожу брови. - Борись, брат!

- А ты не просри свое время. Каждую минуту посвящай семье… - бросает с намеком и добавляет тише: - Брат.

Глава 39

После ухода Виктора я некоторое время нахожусь в ступоре, устремив невидящий, пустой взгляд в одну точку. На дверь, за которой скрылся мой родной брат. Прокручиваю в мыслях его слова, пропускаю их через себя. Не анализирую, а… чувствую.

- Константин Юрьевич, клиент, - тихо, как мышка, попискивает секретарша. Осторожно заглядывает в проем двери.

- Отмени, - рывком поднимаюсь с места. – Перезапиши на завтра или направь к другому юристу. Перенеси все запланированные на сегодня встречи. После обеда меня нет, - с улыбкой собираю вещи со стола. - Я к семье!

- К-как ск-кажете, - удивленно хлопает ресницами девушка. – Ч-что-то еще? – мнется на пороге.

В голове набатом звучит совет Виктора, все громче и ритмичнее. Я, наконец, набираюсь смелости и принимаю решение, которое давно ждало своего часа. Лучше сделать это сейчас, чтобы потом не оказалось поздно.

- Знаешь, да, - тараторю на ходу. – Найди мне пару адресов лучших ювелирных салонов. Скинь СМС-сообщением, - схватив ключи от машины и телефон, вылетаю в приемную.

- Константин Юрьевич, ассортимент? – кричит мне вслед и стучит каблучками по паркету. – Что вам нужно? Я попрошу консультантов, чтобы они подготовили украшения к вашему приезду.

- Обручальные кольца, - оборачиваюсь и с насмешкой смотрю на застывшую от шока секретаршу. Кажется, я сломал ее только что своим заявлением. Самый опасный и циничный бракоразводный юрист попал в сети. – Я женюсь.

* * *

Спустя несколько часов утомляющей езды по ювелирным салонам я, наконец, паркуюсь во дворе нашего дома. Уставший, но непобежденный. Терпеть не могу выбирать женские побрякушки, однако Вера стоит каждой потраченной минуты, проведенной у витрин и стендов.

Заглушив двигатель, перебрасываю руку через кресло,