– Пойму ли сие? – робко спросил Илья. – Сие – дело попов и наставников, а я человек мирской…

– Ты – веха Господня на пути к Царству Новому, – строго сказал старец. – Тебя Господь избрал, дабы ты стоял неколебимо, а иные по тебе свой путь прямили… Хоть бы и князь, хоть бы и раб, хоть бы и другой мирянин… Слышишь ли? Разумеешь ли?

– Слышу, отче.

– Веруешь ли в сие?

– Верую.

– Вот и ступай с миром! Да пребудет Господь с тобою вовеки. Служба твоя вся еще впереди…

И не успел Илья выйти узкими проходами – вослед за послушником, молчаливо идущим впереди с каганцом в руках, – на свет божий, как был тут же зван к князю.

Князь принимал его одного, в палате малой, без иных собеседников.

– Ну, – сказал он, усаживая богатыря рядом с собою, – скажи, Илья Иваныч, что дале делать думаешь? Вот мы и Корсунь разбили, и крестились. Стала Русь новая. Как думаешь, что дальше станет?

– Печенеги пойдут! – сказал Илья.

– Почему так решил?

– Под слухи доносят. И грек, поп Анастас, что тебе в Корсуни про воду сказал, нам сообщает, что Корсунь много казны и оружия печенегам передала.

– Откуда у Корсуни оружие, когда им самим обороняться было нечем?

– Как откуда, князь? Из Царьграда! Откуда ему быть? Мы на убитых и на плененных брали – все византийское!

– Вот как, – грустно сказал князь. – Я думал, с Анной мир в приданое получу. А выходит, что лютее врага у Руси, чем Царьград, нет!

– Побойся Бога, – сказал Илья, – это же братья наши. Мы светом Христовым от Царьграда напитались! С Корсунью не надо было воевать!

– Да? – запальчиво вскинулся князь. – Все вы, советчики, больно умные! Сам разбери: Хазарию добить надо было? Не ровен час, опомнилась бы да опять Киев примучила. Там, где Хазария властвовала, – и державы, и народы все погибли! А как Хазарию сокрушить без помощи Царьграда? Мы – держава малая, и оружием и деньгами скудны! А взяли у византийцев заем, да военачальников обученных, да оружия – все в долг! Вот и повисла над нами не хазарская кабала, а византийская!

– Византия за морем, далеко! А Хазария – под боком, где Царьграду с хазарской тяготою сравниться?

– Они далеко, пока под стенами Киева не стоят! А придут сюда ромеи, понавезут машины хитростные да греческий огонь… Вот и заполыхает держава наша. По Днепру-то не только в Константинополь плавать можно из Киева, можно и обратно – из Константинополя в Киев!

Князь ходил по малой горнице, присаживался на лавки, устеленные пестроткаными налавочниками, мягко ступал красными тонкими сапожками по коврам, устилавшим полы. Ковры же и на стенах – ради подслухов. Ничего, что в этой горнице говорилось, через стену, коврами увешанную, не услыхать. Разноцветной пестротою полнился малый покоец. И князь в пестротканом кафтане ходил, как будто был частью этого цветастого великолепия.

А вот Илья в синих портах крашеных, да в белой рубахе, сером кафтане без всяких украшений казался здесь чужим.

– Греки николи к нам войной не ходили! Это мы от Кия и Дира, от Олега с Игорем на Константинополь воевать плавали! Не они нам, а мы им угроза! – сказал он.

– Потому и не ходили, что все время нож славянский к их горлу приставлен был! Да и умнее они нас будут. Мы-то свои головы подставляем, а они, византийцы хитростные, горазды чужими руками жар загребать. Печенеги с чего поднялись? С византийских денег, да так, что нам и не остановить никак! Это мы, дураки, кулаками махать горазды, а византиец умом берет!

– Не пойму я, князь, к чему ты ведешь? – сказал Илья, чувствуя, что князь чего-то недоговаривает.

– Вот ты Византию хвалишь, – сказал Владимир, останавливаясь перед Ильей. – А я их сильно боюсь! И коли бы мы с Корсунью воевать не стали – пришлось бы нам долги Византии отдавать! Иначе она нам море закроет, тогда и не выплывешь из Днепра никуда! Да врагов они на нас, как печенегов, натравят. Маленько острастку Царьграду дать хотелось под Корсунью! Чтобы ведали: с князем киевским шутки плохи.

Илья не стал говорить, что князь лукавит и в словах его не вся правда, а правда в том, что и войско свое распускать не хотел, и содержать его было не на что, вот и пошел грабить! А видишь, как обернулось! И Корсунь взяли. И даже веру их приняли! А мира – не обрели! Опять кругом опасно живем! «Сам воист больно!» – думалось Илье.

Словно читая его мысли, князь выкрикнул:

– Скажешь: «Кроткие наследуют землю»? Так?

– Так! – сказал Илья. – Господь заповедал.

– Что же, наследуют, да только их воистые побеждают и злые!

– Воистые побеждают! – согласился Илья. – Так ведь в Писании сказано: «Наследуют». Все победы воистых кротким бескровно достаются!

– Эх, Илья Иваныч, ты прямо как Соломон премудрый, сидеть бы тебе в пещерах киевских да истину глаголить…

– Срок не пришел! – неожиданно для себя самого сказал воевода Илья Муромец.

– Ведаешь ли, сколько мы Царьграду должны?

– Должно, немало?

– А ведаешь ли ты, что с нас корысти как со свиньи шерсти?

Илья молчал.

– Нельзя со свиньи шерсти настричь, да можно сала натопить! – будто самому себе, сказал князь.

– К чему ты? – спросил Илья.

– Чем с нас Хазария дань имала? А? Золота в Киеве на откуп николи не было! То-то и оно, что дружинами! Боев из Киева брали да во все страны поднебесные головы класть посылали. А коли они не побеждали – отдавали всех на заклание. Али ты не помнишь?

– Я-то? – усмехнулся богатырь.

– Так вот Царьград с нас той же дани требует. – Князь сказал это вроде как с облегчением. Сел рядом с Ильею. – Тебе первому открываюсь. Даже Добрыня не знает!

Они долго сидели молча.

– Знает, – сказал Илья. – Тут большого ума не надобно, чтобы догадаться.

– А может, и знает! – согласился князь. – А не сказывал я ему, потому что по-своему он все перевернет и не поверит, что мне податься некуда – дружину Царьграду давать придется!

«Он ведь, не ровен час, подумает, что я его из Киева усылаю», – не договорил, подумал князь.

– Как Свенельда? – глядя своими синими глазами прямо в душу князю, спросил Илья.

– И ты подумал? – спросил Владимир робко, как нашкодивший мальчонка.

– Нет, – сказал Илья.

– Почему? Все ведь так же выходит! Победа – и победителей князь-изверг за море усылает!

– Так, да не так! – сказал Илья. – Раньше ты, язычник, усылал на смерть врагов своих, а ноне ты – христианин и на смерть посылаешь братьев своих. Понял разницу?

– Я-то понял! – вздохнул князь. – Поймет ли Киев?

– Да ладно тебе! – сказал Илья, вставая и берясь за шапку.