пробормотал что-то нечленораздельное.

Трещина походила на порез на толстой коже и рассекала кожные слои штукатурки, обшивки, гипсокартона и спрессованного пепла. На ней каплями пота выступила кровь. Ее капли собрались на поверхности стены вокруг трещины. Если надавить на ее края, кровь просачивалась более интенсивно.

Круз взял в руки одну из книг Джонатана и просунул ее в щель. Кровь смазала отверстие. Круз отпустил экземпляр «Последнего поцелуя» [67] – и стена проглотила книгу. Глыть. И след простыл.

Потом, словно она для этого и появилась, трещина сомкнулась и исчезла, оставив шрам на стене и несколько капель крови на полу. Она закрылась прямо у Круза на глазах. Кот со скукой наблюдал за происходящим. Ничего нового.

Круз грохнулся на задницу.

В его голове пронеслись бесполезные вопросы: какого хуя здесь происходит?

Публика, которая все это время стоя аплодировала в его кровеносной системе, начала рассаживаться по местам. Пора выходить на бис. Круз нюхнул еще раз и смазал остатками порошка десны. Он порылся в коробке с кухонной утварью и нашел пищевую пленку, которой обернул брикет с кокаином. Затем нашел рюкзак Джонатана, засунул в него кокаин, пистолет и патроны.

Он не хотел брать кокаин с собой на встречу с Ямайкой. Лучше спрятать его в тайнике в шахте лифта, пока Баухаус не успокоится. А потом вернуться за ним ночью и свалить, уже навсегда. Таков был план.

Надо придумать, как заставить лифт остановиться между этажами. Можно попробовать вылезти через люк, пока лифт стоит на втором этаже, и так добраться до тайника. Тогда ему понадобится стул или что-нибудь в этом роде. Рука болела меньше. Может, он сумеет подтянуться на ней один раз.

Круз захлопнул за собой дверь квартиры и услышал, как щелкнул замок. Если получится вызвать лифт на второй этаж, значит, ему можно доверять. По крайней мере, пока.

Механизм заработал. Круз слышал, как лифт со скрежетом и скрипом поднимается вверх. Страшно подумать, в каком состоянии тросы.

Когда двери открылись, Круз передумал заходить внутрь. На полу кабины его поджидал пропавший ребенок Веласкесов. Точнее, его половина.

Двадцать пять

Когда этот фильм успел превратиться в комедию?

Откуда в жизни берется абсурд, самая здравая реакция на который безудержный смех? А потом ты сама становишься двигателем этого абсурда.

Машина качнулась от сильного порыва ветра, и Ямайка выкрутила руль. Рулевое колесо обернуто в профессиональный шероховатый чехол, а машина оборудована гидроусилителем руля. Печка в салоне дышала теплом. Механический кондиционер. Еще одно благо цивилизации.

Она даже не думала о помповом ружье, которое лежало на соседнем сиденье. Фуражка на ее голове превращала все в комедию абсурда.

Поприветствуйте специальных гостей нашего цирка уродов: Граучо, Чико, Харпо [68] …и Фифа!

В ее мозгу всплывали цитаты из полицейского досье. Соучастница убийства. Виновна в хранении наркотических средств с целью продажи. Сокрытие незарегистрированного огнестрельного оружия. Кража огнестрельного оружия. Соучастница, опять, убийства, опять, на этот раз офицера полиции. Угон автомобиля. Преднамеренная кража собственности полиции. Самовольно покинула место убийства. Не позвонила маме.

Выдает себя за сотрудника полиции. Ха. Ха.

Она сдвинула фуражку Сталлиса на затылок, чтобы козырек не съезжал на глаза. У Сталлиса была большая голова. Ямайка не в первый раз надела эту фуражку. Сталлис пару раз заставлял ее примерять свой головной убор, когда она отрабатывала залог в изощренной форме. Ямайка видела Сталлиса ниже пояса так же часто, как и выше шеи.

Шторм не давал разглядеть, кто сидит или не сидит за рулем полицейского автомобиля. Видимость была близка к нулю. К причинам, по которым она надела фуражку, добавились чувство вины и паранойя.

Попытки разглядеть дорогу сквозь непрекращающийся снегопад были сравнимы с попытками плыть против течения. Левое переднее колесо провалилось в яму, покрытую льдом. Ямайка вцепилась в руль и сломала ноготь. Серая слякоть заляпала ветровое стекло и сразу замерзла. Дворники натыкались на нее, пока наконец не отскребли от стекла. Кусок мутного льда откололся и скатился вниз.

Мысленно она перебирала оправдания. Лживые, крысиные.

Вряд ли оквудские служители закона заметят ее и арестуют в такую ночь. Но осознание этого не ослабляло страх и не делало его менее выматывающим. Что она скажет, когда ее арестуют? Наверняка у полицейских возникнет множество вопросов. Она увидела следы кровавых убийств в Кенилворт Армс… не смогла найти телефон… выбежала в метель и наткнулась на полицейскую машину с ключами внутри. Может, они поверят в ее дикую историю, если она предоставит им полицейский автомобиль в качестве доказательства?

Короче, она скажет, что запаниковала.

В оквудском полицейском участке полно придурочных мачо. Они будут счастливы поверить в то, что крошка Ямайка, эта крутая баба с яйцами, обосралась и сбежала как испуганная лань. Ха. Женщины, что с них взять.

Даже с усиленным рулевым управлением попадать в повороты было сложнее всего. Она чувствовала, как тяжелый кузов заносит и он задевает припаркованные машины, погребенные под снегом. Ей не хватало смелости включить сирену и мигалки. Зачем? В этот час дороги все равно свободны. Она нащупала выключатель полицейской рации и вырубила ее. Слышать чужие голоса сейчас ей совершенно не хотелось. Трансляция кое-как прорывалась через чудовищный вой атмосферных помех. Она не могла разобрать, что говорили голоса, и не нуждалась в компании призраков. Ямайка и без них чувствовала себя виноватой.

Не разбирая дороги, она вывернула руль вправо.

Бампер машины влетел в водительскую дверь «линкольна», наполовину погребенного в сугробе. Она разбила губу о руль, удар отозвался в позвоночнике. Надо переключить передачу, отъехать назад, потом повернуть… Она ехала со скоростью не больше сорока километров в час. Пятнадцатиминутная дорога до извилистой подъездной дорожки к дому Баухауса заняла почти час.

Ямайка вся вспотела. Задние стекла машины полностью замерзли.

Пот, который покрывал спину, был смесью нервов и жары, в пропорции 50 на 50. Стекла сзади запотели из-за ее дыхания. Существовала большая вероятность, что после сегодняшней ночи она проведет пару десятилетий в камере с унитазом без крышки. Она все поставила на кон, и если ей суждено потерпеть неудачу, то в ее списке есть несколько пунктов, которые надо вычеркнуть до того, как ее выбросят за борт.

Пункт № 1…

Совсем немного людей в мире знают, как управлять собственным будущим. Для остальных жизнь – это загадка. Они ждут внешних чудес, чтобы обосновать свой выбор: смерти, божественного вмешательства, наркотической зависимости, выигрыша в лотерею. Ее крошечная квартирка в районе Элмвуд Парк рекламировалась как «квартира-студия для работающей женщины». В ней она выполняла растяжку перед стареньким японским