– Выйдем на их след и пойдем, сохраняя диcтaнцию. Полная скрытность и тишина. Пока не выясним, кто они и каковы их намерения.

– А что тут выяснять? – спросил Мори. – шестеро улкасов, направление – агралет, цель – либо охрана, либо захват.

– Это тебе птица Чушь прочирикала? – спроь недоверчиво Онго. – Или они тебе анкету представили-с подписью и печатью?

Мори усмехнулся:

– Ты, командир, – человек городской, тебе долго этого не понять. Насчет печати не скажу, но пoдписаться они точно подписались. Ногами. – Просвети меня, если ты такой знающий.

– Походка, командир, вот в чем секрет. Всегда замечай, какая у человека поступь. Что, по-твоему, видор, приспособившийся ходить по палубе, – а она кaчается, – ногу ставит так, как житель равнин, привыкший разгуливать по ровному? Горожанин проносит ступню над самой землей, а горец поднимает ногу eщe выше, у них там гладкие места – редкость, ты и сам мог убедиться. Вот так эта шестерка и прошла; ты npислушивался, а я приглядывался, вот и понял, что он за народ. Станешь спорить?

– Спасибо за науку, – проговорил Онго. – Так всe же: идут они охранять или чтобы захватить? Хотя, – тут же возразил он сам себе, – для нас разница малая. Если охранять, то у агралета защитников станет больше, когда они соединятся. А если будут нападать экипаж начнет сопротивляться, чего доброго, повредят машину, а нам это совершенно не нужно.

– Напасть и уничтожить, пока они не достигли агралета, – тут же предложил горячий Керо.

– Мы не должны шуметь, – сказал Онго уверенно. – Если летчики что-то услышат, заподозрят – замкнутся в своей машине, как улитка в раковине, или Даже рискнут подняться – и им соли на хвост не насыплешь. Устранить их, этот отряд, надо, только тихо. Без выстрела. Сумеем?

– А ничего другого не остается, – высказал общее мнение Мори.

– Тогда так… – проговорил Онго, быстро соображая. – Они сейчас идут не прямо на агралет, а тем же путем, каким вечером уходили оттуда к кораблям: самым удобным, а не самым коротким. Мы побежим по прямой, чтобы перехватить их на подступах. Этим займетесь вы впятером.

– Без тебя, что ли?

– Мы их обгоним, вы останетесь подкарауливать улкасов, а я пойду к самому агралету.

– Думаешь в одиночку справиться с четырьмя?

– Даже в голову не приходило. Но постараюсь увидеть, как обстоят дела у пилотов. Вряд ли они сидят с люками нараспашку: места для них чужие, непривычные, вызывают опасение – пусть даже они считают, что людей тут больше нет, зато звери должны быть. Значит, до света они, полагаю, будут сидеть, запершись. Наверное, из четверых трое спят, один несет вахту. Тогда я там ничего толком не услышу. Но, возможно, не спят двое – тогда они обязательно станут между собой разговаривать, чтобы время шло быстрее и не такой неприятной казалась бы обстановка. И тогда есть шанс получить какую-то информацию, которая нам сможет пригодиться при захвате.

План этот, похоже, энтузиазма ни у кого не вызвал, но спорить разведчики не стали. Мори сказал только:

– Ты командир, тебе виднее.

– Тогда – за мной, бегом – марш!

Пустились бегом. Рассчитано было правильно: ночь уже миновала свой перевал, и поднялся предрассветный ветерок, заставивший толстые, мохнатые листья аруб раскачиваться и шелестеть; шелест этот вкупе с посвистыванием ветра создавал ощутимый звуковой фон, на котором случайный хруст валежины под ногой уже не звучал сигналом тревоги для находившихся в лесу и поднимавшихся по склону все ближе к плоской вершине холма: чем выше, тем ветер становился ощутимее, а шелест – громче. Пробежали минут пятнадцать, затем Онго скомандовал остановку.

– Осмотримся. Где они?

Сейчас пользоваться ноктоскопами стало легче: и деревья, и почва успели остыть и уже не светились, как часом и даже получасом раньше. Так что светлые мельг кающие между деревьями пятна удалось обнаружить почти сразу.

– Минут через шесть-семь будут здесь, – определил через полминуты Нито.

– Помните: без выстрела, без крика, да сами понимаете.

– Может, все-таки все вместе?

– Делаем, как я сказал!

И Онго, едва успев перевести дыхание, пустился дальше – вверх по склону, к недалекой уже вершине.

Достигнув ее, он опустился на землю и, стараясь дышать бесшумно, вгляделся.

Долго искать глазами агралет не пришлось: его светлый силуэт хорошо выделялся на более темном фоне окружающих кустарников. В машине исправно работала электроника, в кабине находились люди, и температура там, естественно, была выше, чем даже в салоне. Люди различались хотя и не очень четко, но все же каждого из них можно было безошибочно отличить от окружающих предметов. Один из них располагался горизонтально – видимо, в раскрытом для сна кресле; двое, судя по их позам, сидели. А вот четвертый не был виден. Может, устроился на ночь в салоне? Однако сколько Онго ни вглядывался, ничего похожего он увидеть не мог.

Тем не менее он решил продолжать намеченные действия и пополз к машине, до которой оставалось шагов около тридцати. Через каждые пять-шесть шагов он замирал и осматривался; в обстановке ничего не менялось, никто не возникал, не пытался помешать ему. Шагах в двадцати Онго включил динафон, направил микрофон на кабину агралета и прислушался. Да, двое разговаривали, но очень негромко – вероятно, чтобы не разбудить спящего, – и разобрать слова оказалось затруднительно еще и потому, что металлический борт резонировал, искажая звуки.

Необходимо было подобраться ближе, лучше всего – вплотную, чтобы можно было приложить микрофон к самому борту. Это потребовало еще трех минут. Снизу пока не доносилось ни единого подозрительного звука, так что нельзя было понять: встретились ли уже разведчики с улкасами, если нет – то почему, если да – то чем эта встреча закончилась? Так или иначе, действие там явно затягивалось, и это не обещало ничего хорошего.

На всякий случай Онго не ограничился тем, что подполз к самому борту антигравитационной машины, а залез под нее: между днищем агралета и землей оставалось еще пространство, достаточное, чтобы устроиться там, пусть и без особых удобств. Онго для большей уверенности вознес просьбу Творцу – чтобы в то время, как он будет находиться под машиной, пилотам не взбрело в голову взлететь: мало радости оказаться под мощным выбросом диагравионов, а именно минусовой составляющей гравитационного поля, расщепляемого в двигателях. Только после этого он приложил микрофон к днищу, между двумя решетками диаграви-таторов. Прислушался.

Теперь было слышно хорошо, ясно, как если бы сам он третьим участвовал в неспешной ночной беседе. Разговор явно велся не из надобности, а просто от скуки, чтобы скрасить ожидание. Говорили лениво, с паузами, видимо, не раз уже все это было говорено и переговорено, просто других тем не нашлось. Мало надежды было получить сейчас какую-то нужную информацию, тем не менее Онго слушал внимательно, стараясь не пропустить ни единого слова.