Почти до самого поселения никаких признаков чьего-либо обитания не наблюдалось. Обычная степь. Сухая трава, чахлые деревца саксаульного типа, редкие, похожие на мексиканцев, кактусы, перекати-поле.

Степь, степь, степь.

Повозки приблизились к заставе, из окошка выставилась пушка.

Вообще-то Зимину показалось, что пушка не настоящая, а глиняная, что она предназначена не столько для поражения противника шрапнелью или там картечью, сколько для его отпугивания. Да и откуда у гномов порох?

Но чтобы гномов не злить, Зимин сделал вид, что пушкой вполне впечатлился.

– Привет, ребята! – кивнул гномам Поленов. – Узнали нас?

Гномы ничего не ответили, но хилый шлагбаум стал подниматься, а зеленый флаг на шесте опускаться. Он опустился совсем, и гномовское поселение уже нельзя было обнаружить, разве что поднявшись над степью на монгольфьере.

Поленов цокнул языком, и повозка перевалилась через край воронки. У Зимина перехватило дыхание от открывшегося вида.

Здоровенная круглая яма в земле. Даже не здоровенная, а просто грандиозная. Целый город, построенный ниже общего уровня. Гигантское пуэбло, только перевернутое вверх ногами. Яма напомнила Зимину разработанную алмазную трубку. Конус, уходящий вниз на глубину почти в километр. Воронка. С противоположной стороны воронки тек ручей, на одном из витков спирали он отрывался от земли и обрушивался вниз водопадом, который скапливался на дне болезненно голубым озером. Зимин заметил, что звезды в этом озере отражаются даже днем. И еще на озере резвились похожие на игрушки парусные лодки.

Вниз, по спирали, шла дорога. По левую сторону дороги тянулись глинобитные жилища, по правую – террасные поля и висячие сады. Сверху все это было похоже на большую концептуальную модель, построенную талантливым ландшафтным дизайнером.

Повозка покатилась вниз. Театр Поленова продолжал гастроли.

За три дня путешествия Зимин неплохо ознакомился с бродячей труппой Поленова. Она была немногочисленна. Сам Поленов и два актера. Трое. По количеству повозок.

Поленов был руководителем. Режиссером-постановщиком. Менеджером. Художником. Исполнителем. Идейным вождем и учителем. Станиславским и Немировичем-Данченко в одном лице. Мастером на все руки.

Остальные два актера, к удивлению Зимина, оказались гномами. Настоящие их имена были слишком труднопроизносимы, поэтому Поленов дал им имена домашние.

Одного гнома звали Костиком, другого – Ростиком. Первоначально Зимин с трудом отличал Костика от Ростика, они казались ему похожими, как два китайца. Потом Зимин приметил, что Костик, когда разговаривает, заворачивает нижнюю губу внутрь, а Ростик, напротив, наружу. Этим и отличаются. Зимин спросил у Поленова, почему его актеры – гномы. Тот ответил, что среди многочисленного народца, обитающего в Стране Мечты, не нашлось ни одного человека, желающего играть в театре. Театралы в Страну Мечты не спешили, им и в обычном мире было неплохо.

Идеями беззаветного служения Мельпомене прониклись только вот эти серые гномы. Костик и Ростик.

Зато лучше гномов актеров нет, говорил Поленов. Послушные, делают что скажешь, а если повозка застревает в грязи, могут легко ее вытащить вместо лошади, поскольку силой не обделены, даже наоборот.

Впрочем, театр совершал пока еще только свое второе путешествие по Стране Мечты, да и то только по знакомым Поленову областям.

Первое путешествие, по словам Поленова, прошло более чем удачно. С успехом. И теперь Поленов собирался его повторить и развить, охватив гастролями еще большую территорию.

Зимин спросил: почему именно театр? С чего это вдруг Поленов решил заняться театром, он же вроде по профессии художник?

Поленов ответил, что точно он не знает. Захотелось вдруг и все. Может быть, из-за того, что в детстве он очень часто читал о всяких бродячих театрах и цирках шапито и всегда завидовал беспечной жизни артистов. Едут куда хотят, делают что в голову взбредет. И никто не указывает, что делать. Свобода.

Только вот, к сожалению, классические пьесы он помнит плохо, а новых никак раздобыть не удается, потому что взять их тут негде. Да и с теорией плохо, поскольку сам Поленов в театре был всего два раза в жизни, один раз на утреннике по мотивам «Конька-Горбунка» Ершова, а второй на балете «Золушка», большую часть из которого он успешно проспал.

Поленов закрыл глаза, будто стараясь возродить в своей памяти тот сладкий сон на балете «Золушка». А потом спросил: не знает ли Зимин какой-нибудь простенькой пьесы, не помнит ли он завалященького телеспектакля? А то все приходится придумывать самому, по памяти и общим представлениям.

Зимин с театральным искусством был знаком приблизительно в том же объеме, что и Поленов. Парочка утренников и поход с классом на спектакль «Герой нашего времени», на котором Зимин, впрочем, не спал, а играл в «морской бой» на мобильном телефоне. Так что насчет репертуара он помочь не может, но у него есть одна идея.

– Надо сочинить пьесу про то, как один мальчик… короче, ему очень понравилась одна девочка. А эта девочка любила совсем другого мальчика и о том, первом, мальчике даже не думала…

– Старо, – скептически помотал головой Поленов. – Старо, как мир. Называется классический любовный треугольник – он любит ее, она любит космонавта. Такое во всех книгах описывается. Вообще-то, конечно, у нас в репертуаре есть кое-что похожее, а комедии вот хорошей нет. Надо что-то такое веселое, чтобы всем было знакомо и всем было смешно…

– Точно, масса, – из соседней повозки высунулась голова Ростика. – Нужно что-нибудь смешное, чтобы все смеялись. У гномов тяжелая жизнь, им надо много смеяться…

Тут в голову Зимина пришла забавная идея.

– Предлагаю вам поставить такую пьесу. «Благородный рыцарь Сигизмунд, или Побивание камнями в роще», – сказал он. – Сюжет такой. Благородный рыцарь с целью пополнить пищевые ресурсы приближается к пуэбло гномов. Он въезжает в деревню, весь такой гордый, весь такой важный, а гномы обстреливают его камнями, побивают палками и изгоняют с позором, лишив коня, доспехов и самоуважения.

– Хорошая идея, я подумаю, – согласился Поленов. – И смешно, и экшн есть. А главное, что на злобу дня.

Поленов думал тогда до вечера, а вечером труппа приступила к первым репетициям. Пьеса была незамысловата. Рыцаря играл, конечно, Поленов, доблестных гномов изображали гномы. Весь вечер гномы бегали за Поленовым с палками и лупцевали его совершенно безжалостно, рыцарь жалко орал, ойкал и вздевал к небу руки. Выглядело это на самом деле смешно, Зимин, во всяком случае, смеялся.

Репетиции спектакля «Благородный рыцарь Сигизмунд, или Побивание камнями в роще» захватили всю труппу, особенно гномов. Теперь, в свободное от повторных прогонов основной постановки время, Поленов, Костик и Ростик занимались «Побиванием благородного рыцаря в роще», а Зимин присматривал за лошадьми, варил в котле днем картошку, а вечером кашу и следил за звездным небом. Костик и Ростик продолжали репетиции по вечерам и даже на ходу.