— И что она? Нет, не важно — что Гэри?

Кажется, она была в восторге от моего рассказа.

— Он звал меня приятелем и пытался задружиться.

— Лучшая месть! Он профи в этом деле. Доказал Саре, что он настоящий мужчина, а ты ребенок. Гениально.

Я боялся, что мне будет сложно говорить с ней о последствиях события, в котором Зои сыграла не последнюю роль. Но вышло очень хорошо. Как будто, когда я проговорил все это вслух, оно стало менее ужасным. Кроме того, посмеявшись над случившимся, я больше не мог красиво страдать по этому поводу. Такое чувство, будто что-то вернулось в мою жизнь. Или кто-то. Старый друг, знающий меня как облупленного, друг, с которым мы в студенческие годы вместе пили пиво с сидром и курили мокрые от дождя самокрутки.

Напряжение исчезло, и я понял, как скучал по ней.

— И что дальше? — Она наклонилась ко мне, с нетерпением ожидая продолжения истории.

— А потом я удалил ее из друзей в «Фейсбуке». Ну, не совсем я — на самом деле это сделала Эбби, — но, как ни странно, именно это убедило ее в том, что я теперь взрослый и могу достойно справиться с ситуацией.

— Очень современно. И очень по-взрослому. И что дальше?

— А потом все закончилось тем, что мы пришли на вечеринку в честь ее помолвки и Эбби вручила кое-кому из гостей свои домашние заготовки с мухоморами. После этого все окончательно испортилось, и даже ее лучшая подруга Анна попыталась сесть в автобус в компании фонарного столба, а Гэри стошнило на какие-то коврики.

— Ха! — хмыкнула Зои и хлопнула ладонью по столу. — Джейсон, наверное, нам надо посвятить этому рубрику: «Как отнестись к разрыву по-мужски».

Я улыбнулся и отпил из кружки.

— Скоро они поженятся и, думаю, обо всем забудут.

— Сколько до свадьбы?

— Месяц. Они торопятся, Гэри хочет к моменту рождения ребенка официально представляться мужем Сары.

Она рассмеялась и вдруг спросила:

— А эта Эбби, певица… она и есть та девушка? Это ей предназначалось объявление в газете? Между нами, я подумала, что это очень мило. Я не говорила об этом, полагая, что тебе никто не ответил или просто все пошло не так. Понимаешь, ты же прибежал на Блэксток-роуд, вместо того чтобы идти к ней…

— Эбби не девушка. То есть она, конечно, девушка, но не Та Самая.

— А кто Та Самая?

Я рассмеялся. Хороший разговор. Я чувствовал, будто избавляюсь от некоего бремени. Никакого напряжения, никаких сожалений. Только дружба, и все.

— Я не знаю, — признался я.

Она наморщила нос и картинно щелкнула пальцем, давая знак бармену, что ей требуется добавка. Тот, однако, продолжал протирать стаканы, не обращая на нее внимания.

— Не знаешь? Не знаешь, кто эта девушка? В переносном смысле? То есть ты знаешь ее, но никогда не узнаешь, какая она на самом деле? Как в настоящей «мыльной опере»?

— Нет. Я говорю буквально. Я в самом прямом смысле слова не знаю, кто она такая. Но в некотором роде я имею в виду и обратное.

— Я же говорю: все как в «мыльной опере»!

Она раздраженно обернулась к бармену, как будто желая напомнить о мучающей ее жажде, но тот строго придерживался того важного для барменов правила, что посетитель должен обращаться к ним, используя навыки устной речи.

Я встал и направился к стойке, надеясь за эту паузу сообразить, как лучше пересказать Зои эту историю. Когда я закончил свое повествование, она посмотрела мне в глаза и сказала:

— Ты всегда говорил, что у отношений должно быть красивое начало. На этот раз оно у тебя есть. Так что дальше? Ведь такой финал, как наш разговор в баре, ну в том сыром подвале в Хайбери, и возвращение в темную квартиру в том же Хайбери, не может нас устраивать.

— И все-таки… — произнес я, поднимая руки. — И все-таки так и есть.

— В сыром подвале? — переспросил бармен.

Сейчас было не место и не время для мыслей о девушке.

Пожалуй, мне следовало прислушаться к намекам, подаваемым свыше. Я остался без Дэва, без Эбби, без «Лондонских новостей», без перспектив и без надежды. Постепенно я приходил к выводу, что проблема во мне.

Понимаете, иногда жизнь бывает не похожа на сказку. Иногда это просто жизнь: поход за копией ключа в обеденный перерыв; жужжание готовой перегореть лампочки; сосед, напоминающий о том, что ты не выключил фары.

Да, иногда в жизни встречается что-то еще — например взгляд незнакомой девушки на Шарлотт-стрит. Но можно ли долго держаться за этот взгляд как утопающий за круг? Сколько времени пройдет, прежде чем он изгладится из памяти?

Если я собрался привести свою жизнь в порядок, мне следует сосредоточиться на вопросах, имеющих практическое значение. На улице и без того слишком много бездомных, тоже ведь имевших когда-то свои мечты.

И, честно говоря, мне было что приводить в порядок. Отношения с друзьями. Вопрос с жильем. Работа. Интерес Зои — это здорово, но ей всего лишь хотелось узнать, чем все закончится. Ей не надо было самой предпринимать усилия для ускорения событий. На это потребовались силы, время и… ну что же, теперь у меня есть работа. И планы, у меня появились планы.

Честно говоря, я ощущал некоторую пустоту. Как будто мои стремления наткнулись на неодолимое препятствие, а от мечты пришлось просто отказаться. Как будто я был совсем рядом, но рядом с чем? Откровенно говоря, вчера я был к ней не ближе, чем в самом начале. Да, я нашел ее бывшего, но чего стоило мне это открытие? И как я им воспользовался! Моя жизнь, и без того неуклонно ухудшавшаяся, стала, если такое вообще можно представить, еще хуже из-за этого, казалось бы — незначительного, инцидента. И все-таки меня не оставляло ощущение некоторой пустоты. Мне все-таки было больно от того, что я отказался от волшебства.

Но волшебство могло подождать.

Сейчас время для обыденного.

Третий день в Сент-Джонсе.

— О, ты вернулся, — поприветствовала меня Джейн Вуллаком — завкафедрой математики — так, как будто до нее дошло, что я вернулся, но она не заметила, чтобы я куда-то уходил. Мы встретились в коридоре у кабинета математики. Зеленый линолеум и крашенные в персиковый цвет стены выглядели так, будто мы неожиданно оказались в семидесятых.

— И как… где ты был, кстати? Путешествовал или что-то в этом роде?

— Нет, не путешествовал.

Она нервно поправила брошь в форме бабочки.

— Отдохнул хоть?

— Не совсем.

Она непонимающе уставилась на меня.

— Попытался кое-что сделать, — небрежно пояснил я, — не вышло. Я питался одним арахисом, дела мои продвигались вперед очень медленно, так что я решил, что с меня достаточно убытков.

— О, — протянула она, помрачнев. — Ну что же, ты пытался — а значит, добился своего.