До меня дошли упорные слухи, что Ваше Величество возымели намерение освободить г-на Сазонова от его обязанностей министра иностранных дел Вашего Величества. Так как мне невозможно просить об аудиенции, я решаюсь на это личное обращение к Вашему Величеству и прошу, прежде чем Вы примете окончательное решение, взвесить серьезные последствия, какие может иметь отставка г-на Сазонова на важные дипломатические переговоры, проводимые сейчас, и на еще более важные переговоры, которые не замедлят обновиться по мере продолжения войны.

Г-н Сазонов и я работали вместе почти шесть лет над созданием между нашими странами тесных контактов, и я всегда рассчитывал на его поддержку, чтобы превратить союз, который был закреплен настоящей войной, в союз постоянный.

Невозможно преувеличить услуги, оказанные им делу союзных правительств благодаря такту и способностям, выказанным им во время чрезвычайно трудных переговоров, проводимых нами с начала войны. И я не могу скрыть от Вашего Величества огорчения, которое я почувствую, потеряв в нем сотрудника в решении задачи, все еще стоящей перед нами.

Разумеется, я мог быть введен в совершенное заблуждение, и, может быть, г-н Сазонов, которого я не видел с тех пор как он уехал в отпуск, вынужден выйти в отставку в силу расстроенного здоровья. В этом случае я буду еще более сокрушаться об его уходе.

Еще раз почтительнейше прошу у Вашего Величества простить меня за это личное к вам обращение.

Бьюкенен.

22 апреля 1916 г.

К сожалению, на сей раз я хочу поделиться с Тобой некоторыми мыслями прямо до меня не касающихся, но в связи с которыми связано мое личное ходатайство. Вот в чем дело. Скоро пойдет третий год небывалой войны. Думается, что с каждым месяцем мы приближаемся к развязке. Мне мнится, что победа будет на нашей стороне и союзников, а в худшем случае ни победителей, ни побежденных не будет и война прекратится от финансового истощения народов. Другого исхода борьбы я не допускаю.

Так или иначе, необходимо уже теперь (два слова подчеркнуто. – В.Х.) подготовиться к выбору тех людей, которым будут вверены на будущем совещании или международной конференции поддерживать честь и величие России. Эти избранники (вероятно 5 или 6 человек) не должны быть ни бюрократами, ни бумагомарателями, ни люди с душой чиновника.

Для такой почетной задачи нужны люди самостоятельные, имеющие образовательный ценз в широком смысле этого слова, и лица смелые, не боящиеся мнения ни газет, ни различных сфер нашей болотной столицы. На будущей конференции предстоит задача нелегкая – держать все время высоко знамя своей Родины, не уступая ни врагам, ни союзникам по тем вопросам, которые могут затронуть величие Царя и интересы России. Думая и передумывая все обстоятельства, которые уже возникают на предварительных переговорах, меня тревожит все то, что могло бы случиться тогда, когда дело дойдет до выработки условий мира на будущей конференции. Потому я дерзаю обратить Твое серьезное внимание на вопрос о выборе лиц для этой сложной работы, не только по министерству иностранных дел, но и по ведомству военному, морскому и финансов.

Теперь перехожу к личному ходатайству. Я бы желал попасть в число этих избранников, несмотря на то что я великий князь, заранее отказываюсь от всех преимуществ, связанных с титулом.

Очевидно, прецедентов таких еще не бывало и, может, моя мечта испугает господ Сазоновых и Извольских, но и война тоже незаурядная и без прецедентов. Ты хорошо знаешь мои качества и мои недостатки. Язык мой без костей, я могу вспылить и наговорить дерзостей, но я не боюсь ни людей, ни клеветы, многому учился в молодых годах и научился в зрелом возрасте, ровно ничего не ищу, но хотел бы принести действительную пользу именно Тебе и нашей дорогой России. По этому вопросу я уже неоднократно беседовал с Твоей матушкой и сестрой Ксенией, и обе они усиленно поддерживали мое стремление, а потому, не откладывая в долгий ящик, и решили теперь же совсем откровенно Тебе передать мои соображения, может быть смелые, но искренние, на Твое благоусмотрение. Еще много времени все обдумать и обсудить, а может быть, когда-нибудь и лично с Тобой побеседовать на эту тему, которая не дает мне покоя ни днем ни ночью, особенно припоминая, как историк, все бывшие конгрессы печальной памяти. Прошу принять мои поздравления с наступающим днем ангела Ее Величества.

Весь Твой Николай М[ихайлович].

24 августа 1916 г.

Ц. Ставка.

Дорогой Николай,

Сердечно благодарю тебя за два письма и за приложения.

Разговоры и заметки о румынских политич[еских] деятелях 1912 г. очень любопытны, особенно в переживаемые дни. Письмо Бьюкенена тоже интересно. Сомневаюсь, чтобы разноплеменная и разгромленная Австрия могла оправиться и стать тем двуличным государством, каковым мы его знали до войны! Ведь вследствие ее пакостной политики в течение многих десятилетий на Балканах не было мира и спокойствия. А в последние годы она сделалась послушным орудием Германии. Только правильным разрешением польского и чешского вопросов у нас на западе и балканского у нас на юге, я думаю, Россия, наконец, получит надежный заслон своих европейских границ. А владея прочно проливами и небольшою областью вокруг Царьграда, с полного уже согласия наших союзников, мы этим отрежем навсегда Германию от поползновений в Малой Азии!

При случае еще поговорим об этом животрепещущем вопросе.

Всего хорошего.

Сердечно твой Ники.

21 сентября 1916 г.

Вдумываясь все больше о вопросе будущих мирных переговоров, а главное предварительных работ, где все должно будет взвешено и учтено, я позволяю себе доложить еще следующие соображения. Если война еще продолжится, скажем, год времени, то тем не менее надо подготовляться к конференции теперь же. Как это осуществить на деле? Полагаю, что хорошо бы было создать вневедомственную комиссию из лиц по Твоему выбору, которым дать вполне точные указания, осведомить их со всеми предыдущими соглашениями и договорами между союзниками и, не медля, приступить к занятиям. Комиссия эта должна одновременно исследовать исторический, географический и особенно этнографический ход событий и ознакомиться со всеми подробностями научной техники сложных международных вопросов будущего. Если бы выбор председателя такой комиссии пал бы на меня, то я ручаюсь закончить дело с успехом и с таким расчетом, чтобы не попасть врасплох ко дню окончания военных действий. Но при выборе членов комиссии надо считаться со сложными обстоятельствами и с обстановкой внутри России, где доверие вообще к Правительству более чем подорвано. Поэтому было бы желательно приобщить к делу и занятиям комиссии таких лиц, которые по своему общественному положению вселяли доверие не только Тебе одному, но и вообще большинству твоих подданных. Не надо забывать, что и ответственность членов комиссии будет велика и перед Тобою, и перед Родиной. Такая комиссия, по моему убеждению, должна быть замкнутой и состоять из ограниченного числа членов. Смею предложить из состава Государственного Совета Самарина и Наумова, двух бывших министров, но людей порядочных, высокочестных и любящих Россию; оба они люди вполне независимые, а из Государственной Думы Шульгина и Н.Н.Львова, пользующихся доверием сочленов по Думе и вполне благородных по своему характеру. Первый – националист, второй – группы независимых депутатов. Все четверо Тебе лично известны, но не ведаю, насколько они Тебе симпатичны. Если к такому составу добавить одного военного, одного моряка, одного финансиста и одного дипломата (например, князя Григория Трубецкого или Н.Н. Шебеко), то девяти (9) членов достаточно для плодотворной работы.