Рихард опустился рядом с ней на узкую лавку.

– Прекращай корить себя, завтра будет новый день. Уж поверь мне.

Множество поцелуев усеяли светлые волосы Ванды, так что все ее мысли снова перепутались.

Несколько блаженных минут Ванда наслаждалась нежностями Рихарда, но потом высвободилась из его объятий. Сейчас она не могла просто так переключиться.

Она чихнула и потом спросила, кивнув в сторону его стеклодувной трубки:

– А как ты зарабатываешь себе на жизнь, собственно?

Ее слова вылетели белыми облачками и застыли в холодном воздухе.

Рихард нахмурился от такой резкой перемены темы.

– Я выдуваю стекло по венецианскому способу, ты же знаешь об этом.

– Да, конечно, но кто его у тебя покупает?

Ванда понимала, что неприлично с таким нахальством спрашивать о делах, так вести себя девушкам не полагалось. Но дамские манеры ей сейчас явно не помогут.

– Мне повезло. Некоторое время назад я познакомился с галеристом из Веймара. Довольно странный тип, считает, что он один обладает художественным вкусом, и всем об этом говорит. От него ты никогда не услышишь: «Это я считаю красивым, а это уродливым». Он все время говорит какими-то -измами. Ну, ты знаешь: сюрреализм, импрессионизм…

Ванда усмехнулась.

– Натурализм, символизм. О да, об этом можешь мне не рассказывать! Среди художников Нью-Йорка есть типы, которые жонглируют этими понятиями, как шарами. Мария могла часами горячо говорить об этом, смакуя каждое направление. Рассказывай дальше, как вы обо всем договорились?

«Особо выгодным это сотрудничество явно не было, иначе Рихард не хватался бы за мелкие заказы у Йоханны», – подумала Ванда. И все же у него было достаточно дров, чтобы топить хотя бы пару часов в день…

– Ну да, он у меня периодически покупает некоторые вещицы, и притом за хорошие деньги. Либо приезжает сюда, в Лаушу, либо я еду в Веймар, если у меня есть что-то особенное. Во время моего последнего визита он даже подарил мне каталог с художественной выставки в Венеции. Вот, взгляни! – Рихард стащил каталог с полки и поднял вверх, как трофей.

– Биеннале, – прочла Ванда на потрепанном, но все еще роскошном переплете.

– Готтхильф Тойбер говорит, что охотно будет поддерживать меня в творческой работе. Он считает, что у меня есть все шансы организовать собственную выставку, если мне удастся еще лучше освоить венецианскую технику. В его галерее, понимаешь? Там будут только мои работы! – страстно произнес он последние слова.

Рихард вскочил и схватил заготовку возле стеклодувной трубки.

– Он говорит, что люди просто сходят с ума по итальянской моде. Посмотри, это я сделал недавно. Итальянцы называют эту технику «Aurato». Здесь добавляют сусальное золото на горячий стеклянный пузырь. Золотые листы во время дутья не растягиваются, в отличие от стекла, вот и получаются такие трещины. Именно такой эффект и нужен. Неплохо, правда?

– Это чудесно! – Ванда взяла бокал за тонкую ножку и, подняв его, посмотрела на свет. Золотые разрывы, словно тысячи солнечных лучей, поднимались от ножки бокала к чаше и придавали изделию причудливый переливчатый блеск.

Рихард взял из рук девушки бокал и вместо него дал высокий кубок.

– А как тебе нравится этот?

Кубок был очень прозрачный, тонкостенный. Цветные стеклянные нити протянулись по его поверхности, и благодаря этому создавалось впечатление, что он покрыт филигранной сеткой. Голубые оттенки переходили в лиловые, светло-зеленые тона сменялись темно-зелеными, а между ними попадались розовые нити.

– Я такого еще никогда не видела, даже на выставке стекла в Нью-Йорке, о которой рассказывала.

Ванда покачала головой. Она еще при первой встрече поняла, что Рихард отлично владеет ремеслом. Даже бокалы, которые он показывал ей в первый раз, выглядели совершенно особенными. Но то, что сейчас стояло перед ней на столе, было просто неповторимо. Девушка влюбленно взглянула на Рихарда. Он был настоящим художником! Об этом она ему и сказала.

Его глаза гордо заблестели.

– Для этой техники, которая называется «Pennelate», стекло должно быть еще горячим. Чтобы получить такие линии, нужно недолго потереть сверху цветной заготовкой.

Лицо Рихарда внезапно омрачилось.

– Я уже давно освоил то, что можно делать с горячим стеклом. Но вот с холодными техниками я все никак не могу продвинуться дальше. Здесь мне не хватает не только инструментов. Готтхильф Тойбер считает, что техники с применением травления тоже тяжелы. Я непременно должен найти кого-нибудь, кто разбирается в химии и подобных вещах. Он хочет мне в этом помочь и написал по этому поводу знакомому галеристу в Венецию. Посмотрим, что из этого выйдет…

Ванда кивнула. Тойбер, казалось, серьезно взялся за Рихарда. Она еще раз посмотрела на отливающий золотом бокал.

– Глядя на это, я вспоминаю скачущих оленей на бокалах Хаймера…

– Тебе не стоит недооценивать умение отца! Технику с листовым золотом здесь, наверное, никто не знает, кроме меня. Но я видел на венецианских бокалах и некоторые наши техники. Техника накладного стекла, вделанные стеклянные нити, резное стекло – все это нам знакомо уже несколько веков. Каким бы красивым ни было муранское стекло… Большая часть выполняется в каком-нибудь новом стиле, но это, так сказать, холодный кофе, который разогрели еще раз. Через некоторое время я понял, как это делается, и пришел к убеждению, что из взаимодействия старого и нового может получиться нечто особенное и своеобразное.

Глаза Рихарда заблестели.

– Я также уверен, что на этом можно заработать хорошие деньги.

Ванда рассмеялась, увидев его воодушевление.

– Ну, хотя бы у кого-то из нас есть уверенность в чем-то! – сухо произнесла она и искренне поцеловала его в губы.

Было уже начало девятого вечера, когда Ванда наконец рассталась с Рихардом. Девушка издалека заметила, что газовые горелки в мастерской «Штайнманн-Майенбаум» по-прежнему светятся. Йоханна еще утром сообщила, что сегодня предстоит много работы. Ванда с удовольствием восприняла спокойствие в доме, потому что ей нужно было подумать. И все же девушка сначала заглянула на кухню: нет ли чего-нибудь для нее. Она увидела, что суп только что кипел, хлеб уже порезан. Ванда села за кухонный стол, открыла ящик и нашла блокнот, в котором Йоханна составляла свои списки. Она решительно взяла карандаш и стала писать:

Ванда с удовольствием посмотрела на заглавие. Вот как нужно это сделать! И следующие предложения ее рука писала сама собой: