– Что ж, может, оно и к лучшему. Хассил вот-вот отправится на поиски герцогини Анны. Если он ее найдет, примете ли вы ее в своей деревне?

– Она попросит убежища?

Акки улыбнулся:

– Сомневаюсь!

– Ты ее любишь?

Прямой вопрос застал его врасплох.

– Не знаю. Не думаю. Я так мало ее знаю!

– Но ты питаешь к ней дружеские чувства?

– Да.

– Тогда примем, даже если она не попросит убежища. Но вот ее свита…

– Ее свита сильно уменьшилась: теперь в ней лишь Бушран и еще два или три лучника! Бушран уж точно не станет просить у вас убежища!

– Это уже проблема… Ну да ладно, посмотрим. Пусть твой друг Хассил доставит их сюда, если, конечно, найдет.

– Бушран был бы для вас хорошим пополнением.

– Но станет ли он сражаться на нашей стороне?

– Против Берандии – нет. Против Неталя – да. Бушран ненавидит войну.

– Он знает, что это такое, и не так глуп, как Неталь.

– Мне еще нужно переговорить с Хассилом, пока тот не улетел. До скорого.

– Не пропусти праздник, дружище!

Акки нашел хисса в кабине гравилета, где тот проверял контакты бортового пульта управления.

– Я хочу взять какое-нибудь оружие, Хассил. Васки, похоже, уверены в том, что сегодня на них не нападут, но, как ты сказал, ничего нельзя знать наверняка!

– И что же ты будешь делать в случае нападения? Статья семь, параграф один…

– …Запрещает принимать чью-либо сторону, это я знаю. Что ж, если берандийцы используют пушки, или пулеметы, или фульгураторы, я пошлю к черту, или к Великому Мислику, как ты говоришь, статью семь со всеми ее параграфами. Впрочем, статья девять предусматривает, что координатор не является роботом, но должен судить и действовать по своему разумению.

Хисс улыбнулся свойственной представителям его расы лукавой улыбкой.

– Вот теперь я снова вижу прежнего славного Акки. На сей раз тебе понадобилось побольше времени, чтобы привести все доводы! Что ты хочешь взять из оружия?

– Мои фульгураторы. И несколько гранат «Зет».

– Тогда возьми еще и гранатомет, большой тяжелый фульгуратор с треногой и боеприпасы!

– Ты чего-то опасаешься?

– Любой неожиданности!

– Вероятно, ты прав. Попрошу кого-нибудь помочь мне перенести все это.

– Не нужно. Залазь, я высажу тебя возле дома.

Гравилет приземлился на площади, и Акки, окликнув какого-то юношу, отправил его за Отсо.

– Я выгружу кое-какое оружие, очень опасное для тех, кто не умеет с ним обращаться. Этими шарами можно взорвать всю деревню. Где я могу их спрятать? И дайте мне слово, что никто к ним не прикоснется.

– Даю тебе слово. Положи их в моем собственном доме, вон там. Они будут под присмотром Отсури.

В одной из пристроек, напоминавшей крытое гумно, на соломенной подстилке лежало странное животное. Большое, как медведь, гибкое, как кошка, оно имело темно-зеленый мех, большую голову с огромными клыками. Когда зверь встал на задние лапы, Акки увидел, что его передние лапы заканчиваются сильными пальцами с длинными убирающимися когтями. Лоб был большим и выпуклым, глаза – маленькими и живыми.

– Это сприель. Отсури, это никто не должен трогать, кроме его или меня. Понял?

Животное тихо заворчало.

Они сложили оружие в угол, и Акки попытался войти в телепатический контакт со зверем. Ему это удалось без труда, и Акки немало удивился, когда обнаружил у сприеля пусть и ограниченный, но очевидный разум.

«Теперь еще и эти!.. Мало мне бриннов! Две разумные, или почти разумные, туземные расы на одной планете! Тот же случай, что у синзунов и тельмов! О господи!»

– Я займусь этим по возвращении, – сказал хисс и удалился.

– Кто они? – спросил Акки у Отсо, имея в виду сприеля.

– Они живут в горах небольшими группами и чрезвычайно опасны, когда на них нападают. Я подобрал этого совсем маленьким около мертвой матери, раздавленной куском скалы при горном обрыве. Понимает речь, да и сторож из него отменный. Можешь быть спокоен за свое оружие.

Когда они вернулись на площадь, гравилет уже взлетел и кружил в небе. Акки отцепил от пояса легкое переговорное устройство.

– Алло, Хассил, ты меня хорошо слышишь? – спросил он по-хисски.

– Прекрасно. До скорого.

Гравилет поднялся высоко-высоко, с минуту-другую раскачивался на месте, затем, словно сокол в поисках добычи, спикировал на северо-запад. Лишь тогда Акки смешался с толпой васков.

Как и говорил Калаондо, не было ни знамен, ни фанфар, но в деревне царило веселье, и он спросил себя: до какой степени эта беззаботность граничит с безрассудством? Под деревом Совета молодые люди и девушки танцевали старинные групповые танцы, чрезвычайно быстрые. В стороне слышался хор мужских голосов. Пели древние песни, которые считались таковыми еще на планете-матери, – в них говорилось о забытых радостях и печалях. У фронтона началась новая игра в пелоту. Акки поискал глазами Отсо, но тот словно испарился. Тогда Акки стал прогуливаться среди толпы, обмениваясь с васками улыбками и короткими фразами. Никто, казалось, не думал о близкой войне, несмотря на то что кое-кому из молодых людей, танцевавших, смеявшихся или пивших между играми прямо из бурдюков вкусное сухое вино, было не суждено больше увидеть любимые небо и горы, и это должно было случиться очень скоро.

На плечо его легла чья-то легкая рука. Акки обернулся. Рядом с ним, улыбаясь, стояла Арги.

– Отсо, наш главнокомандующий, занят и не сможет сегодня быть с вами. Он послал меня на замену себе, так как в день радости никто не должен оставаться в одиночестве.

– О! Я отнюдь не чувствую себя одиноким среди вашего гостеприимного народа, но мне все равно приятно. Что будем делать? Я так мало знаю ваши обычаи, что не хотел бы, сам того не желая, обидеть вас, предложив вам, скажем, потанцевать.

– Это меня бы никак не обидело, но я не думаю, что вы знаете наши танцы, а я не знаю ваших. Посидим лучше в тени на скамейке. У меня к вам столько вопросов…

– У меня тоже. Вы очень занятный народ. Порой у меня даже возникает желание быть васком. Но вы – анахронизм, хотя такой анахронизм может существовать, при толике удачи, очень и очень долго. Если не вечно… Я часто бываю вестником несчастья, Арги. Я и мои коллеги. Во имя всеобщего блага мы уже разрушили или ниспровергли многие мечты, и не все они были плохими.

– Вы действительно собираетесь разрушить нашу мечту?

– Прежде чем ответить, неплохо было бы узнать, какова она, ваша мечта. Пока что я видел лишь ее внешнюю сторону – вашу жизнь горных пастырей.