Хотя бы до конца этой ночи нам предстоял отдых не под открытым небом.

ДРУСИЛЛА

Мы устроились на ночлег у стены зала на втором этаже башни. Я послушно выпила травяного настоя из фляги, которую мне протянула Дьюти, и передала флягу Там. Моя сестра-воительница пока не рассказывала о стычке, случившейся по пути. Матушка сидела рядом с ней и обнимала ее. Потом Там словно бы очнулась и сняла со лба ленту, к которой был привязан камень. Ее стриженые волосы рассыпались по плечам, она замотала головой. Мы увидели синяки у нее под глазами и на переносице. Дьюти поспешила смазать их целебной мазью.

Мы не сомневались, что Там пришлось снова вступить в бой с врагом. Однако впервые в жизни мы не стали ни о чем расспрашивать ее. Мы были рады тому, что матушка уложила нашу сестру спать. Она укрыла Там плащом и отодвинула фонарь подальше, чтобы он не светил на ее лицо. Но прежде чем заснуть, Там надела на шею волосяной мешочек с камнем-талисманом, найденным в Потемках.

Не ослабляла ли Там каким-то образом наш тройственный союз? Этот талисман, найденный посреди таинственных развалин, — не угрожал ли он нашему единству? Я устремила взгляд к потолку и попыталась сосредоточиться на разглядывании стропил, чтобы забыть о настоящем.

Одно за другим я стала призывать к себе воспоминания. Я вспоминала не Гроспер, а гораздо более скромное жилище, его запахи. Я видела поля и луга, на которых паслись коровы, я слышала свист крыльев голубиных стай, я чувствовала, как обнимаю Квинни, самую старую кошку в этом доме, который когда-то был нашим. А в шали, которую я только что сняла, спали два котенка Квинни…

К моему лбу нежно прикоснулась рука.

— Спи, моя милая Силла.

Да-да, я снова стала маленькой, меня окутало тепло любви, я вернулась домой.

ТАМАРА

Меня разбудили страшные раскаты грома. Хотя от грозы нас заслоняли толстые стены башни, такого яростного ветра я никогда не слышала. Дрожа, я плотнее завернулась в плащ.

Но не только вой ветра нарушал ночную тишину. Я села и прижала ладони к вискам. Голова раскалывалась от боли. Я расслышала голоса. Они звучали приглушенно, но были наполнены гневом и угрозами. Но на фоне рычания и криков я не могла различить ни единого слова.

В зале горел один-единственный фонарь, он почти не разгонял окружающую меня тьму. Я сосчитала холмики на полу. Их оказалось четыре: Бина, Силла, матушка и Дьюти. Все они лежали тихо и неподвижно. Никто из них не звал меня. Может быть, голоса просто померещились мне в раскатах грома и вое ветра, проникающих в башню через прорубленные в камне бойницы?

Но нет… У дальней стены что-то мелькнуло. Я не понимала, как я сумела что-то разглядеть в темноте, но я была уверена: происходит нечто важное. Стараясь никого не разбудить, я встала.

У стены больше ничто не двигалось, но волнение не покидало меня. Если звук моих шагов и был слышен, шум грозы заглушал их. Темнота была почти осязаемой. Я медленно шла вперед, вытянув руки перед собой, словно боялась наткнуться на какую-то преграду. Перед сном мы окружили этот зал оберегами, но я знала природу этих преград и, встретившись с ними, могла бы их миновать.

Но тут я разглядела впереди что-то серое. Пользуясь этим пятном как ориентиром, я вскоре добралась до нижней ступени лестницы, которая, судя по всему, вела на следующий этаж башни. Я бы не смогла повернуть назад, даже если бы хотела. Словно повинуясь приказу отца, я начала подниматься наверх.

С каждым моим шагом все сильнее становился бледный свет. Я добралась до следующего этажа. Там я увидела несколько пушек. Ствол каждой из них был выставлен наружу через квадратную бойницу. Но ставший теперь еще более ярким свет лился сверху, вдоль еще одной лестницы. Эти ступени могли вести только на крышу, но кому могло взбрести в голову взобраться туда по мокрой, скользкой лестнице посреди ночи в такую жуткую погоду? Только теперь я задумалась о том, куда меня ведет мое любопытство и что мною управляет.

Однако медлила я недолго. Я подошла к подножию лестницы и посмотрела вверх. Если эти ступени ведут на крышу, проход явно не перекрыт дверью, иначе ветер не раздувал бы подол моей ночной сорочки, не забирался бы под нее своими холодными пальцами, Я стала подниматься.

Лестница вывела меня на небольшую квадратную площадку на вершине башни. На верхней ступени лежала тонкая палочка, испускающая тусклый свет. Площадка была со всех сторон огорожена стенами, и в каждой из них имелось окно. Три окна были закрыты тяжелыми ставнями, а за четвертым было видно ночное небо. Слышался вой ветра, к которому примешивался звук голосов. Но внутрь через это окно ветер не залетал!

Перед окном спиной ко мне стоял Золан — неподвижно, словно один из вышколенных стражников перед алсонийским дворцом. Перед ним, упираясь передними лапами в подоконник, стоял Древолаз. Он тоже неотрывно глядел за окно.

Ни тот ни другой меня не заметили. Я шагнула вперед и встала за спиной у Золана. Мне хотелось узнать, что так привлекло его внимание. Мне не давала покоя мысль о том, почему буйство стихии остается за этим окном.

Я сразу поняла, что это не обычная буря. За окном словно бы клубилось и завывало воплощенное Зло. Но как ни странно, оно не могло проникнуть внутрь башни.

Но и внутри смерча что-то двигалось. Корабли? Но корабли предназначены для плавания по морю, никто не путешествует на них по воздуху! К тому же эти суда были не похожи ни на один из кораблей, которые я видела. Каждый из них походил на большое бревно, заостренное с обоих концов и обрамленное красно-оранжевым светом. Через несколько мгновений я поняла, что между кораблями происходит нечто вроде сражения. От одного корабля к другому устремлялись тонкие лучи света. Внезапно один из воздушных кораблей развалился, и его обломки рухнули вниз.

— Вот… так!

Невзирая на зловещий рев ветра, я расслышала слова Золана.

— Это из прошлого, — продолжал он, словно вел с кем-то разговор, хотя я не сомневалась: моего присутствия он так и не заметил. — Он покоится в глубине веков. Добулгар никогда не восстанет вновь.

Битва в облаках прекратилась, но я этого не успела заметить, потому что в это самое мгновение я сама была атакована. Удар пришелся в самое сердце Тамары Скорпи. Невидимый враг пытался вырвать из моей груди средоточие жизни, он словно хотел задуть светильник.

Я сразу поняла: мне не уйти и не уцелеть, если только я не призову на помощь всю Силу, какую способна призвать.

Золан резко обернулся. Я с трудом держалась на ногах, меня качало из сторону в сторону. Золан обнял меня и прижал свои губы к моим губам. Но это не был страстный поцелуй. Он решился поделиться со мной своей Силой.

Сила… Я начала жадно впитывать ее, но она прибывала и прибывала. Теперь я сражалась не сама по себе: мое тело уподобилось полю битвы, на котором вели бой две противоборствующие стороны, а моя душа превратилась в стороннего наблюдателя. Тот, кто пытался покорить меня своей волей, теперь всю свою мощь обрушил на Золана.