усиливаясь с каждой секундой, отражаясь от деревянных стен и заставляя нестерпимо зудеть челюсти. Брак привычно сжал зубы, подивившись знакомым ощущениям – ревун горжи, если и уступал эйносу “Мамаши” в громкости, то совсем ненамного. Разве что звук был куда более высокий, и оттого резал уши и кривил лица, вместо того, чтобы вызывать почтительный трепет.

Мертвецы на площади, до этого привлеченные светом и грохотом разогнанного эйра, рванули к реке. Под плывущие над поселком звуки оглушительного сопрано “Вислой Карги” распахивались двери, прорывались, словно дешевая бумага, несгибаемые стены из кровянки, летели крупные осколки стекла, которым было забрано едва ли не каждое окно в Подречье. Покойники лезли отовсюду, восставали из грязных куч тряпья, из канав и просто с земли. Отряхивались по-собачьи, безошибочно находили источник звука и бежали туда, толкаясь плечами и с нечеловеческой прытью перепрыгивая препятствия.

Проработав с полминуты, ревун затих, оставив в головах наполненную звенящим шумом пустоту. Задержавшиеся на площади твари замедлились, но не остановились, уверенно двигаясь в сторону ворот.

– …тот шаркает смешно. Да и вообще, похож на нашего…

– Деда. Смотри, ножку подволакивает. Шарк, шарк, шарк…

– Шарк!

Братья говорили в голос, не скрываясь. Соткавшийся из воздуха охотник бросил калеке украшенный останками проволоки жахатель и поднял за лезвие топора свой, прислоненный к стене. Раскон кивнул Везиму, сероглазый едва заметно поморщился и протянул клешню за своим оружием. Брак отдал чужой жахатель и завозился, меняя пустую банку.

– Шарк…

– Хватит.

Фальдиец вытащил из ножен саблю, попрыгал на месте, разогреваясь. Ночной холод подкрался незаметно, до того лишь намекая о себе вырывающимися при дыхании облачками пара. Теперь же, пока горжеводы неподвижно стояли во дворике, мороз разгулялся, выстудив конечности, и, пока еще несмело, покусывая за лица.

– Еще полминуты, – сказал Везим, что-то высчитывая. – Пусть все ублюдки уйдут.

– Шарк, шарк…

– Шарк. Гхм.

К двухэтажному бревенчатому дому шли быстро, не скрываясь, прямо через площадь. Брак едва поспевал за группой, но не отставал, благо Кандар подставил ему плечо и идти стало куда легче. С реки вновь надрывался ревун, говорить стало невозможно – но это и не требовалось. Одинокого безногого мертвеца, зачем-то ползущего в противоположном от ворот направлении, приняли в топоры братья. Обнаглевший Везим, довольный собой настолько, будто это он сам, единолично, выгнал с площади всех тварей, даже разбудил тяжелый фонарь со снятым отражателем, подарив ночному Подречью цвета и расчертив дощатый настил изломанными линиями теней.

Дверь первого этажа, тяжелую, сколоченную из плотно сбитых и отлично подогнанных досок, украшала металлическая табличка с неразборчивой надписью и трогательный венок из голубых цветов, висящий на причудливо изогнутом серебрянном гвоздике. Лепестки уже ощутимо подвяли, а нижняя часть венка выглядела так, будто ее пытались попробовать на вкус чьи-то не слишком острые зубы.

Жердан подергал латунную ручку, с размаху ударил ногой куда-то снизу, но дверь его потуги высокомерно проигнорировала. Брак подступился было, потянулся рукой к петлям, но его грубо отпихнули в сторону. Раскон взмахнул руками, отгоняя всех от входа в дом, и сам тоже отошел, прижавшись к стене и внимательно глядя в сторону главных ворот. Над рекой, чиркая синевой по деревьям и шугая ночных птиц, гулял луч света главного фонаря “Карги” – старик Шаркендар делал все, чтобы отвлечь внимание мертвецов от поселка.

Старший брат встал напротив двери и воткнул рогатину в землю, сменив ее на болтавшийся за спиной тяжелый двуствольный жахатель чудовищных размеров. Поплевал на руки, прикрыл лицо рукавом и, не глядя, жахнул перед собой, уперев приклад в живот. Его пошатнуло отдачей, поток синего света расплескался по двери, самым краем задев стоящих у стены людей и осыпав все вокруг обрывками цветочных лепестков. Сама дверь устояла, хотя и перекосилась, чего нельзя было сказать о попавших под разогнанный эйр людях.

Жердан Младший поднялся на ноги, вытряс их волос частички синего, ковырнул в ухе и показал большой палец.

Раздосадованный неудачей взломщик разогнал вторую банку, на этот раз – успешно. Дверь унесло куда-то вглубь дома, по улице китовым фонтаном хлестнуло облаком щепы и мелкой древесной пыли, а со второго этажа обрушился водопад стекла, выбитого ударной волной с длинного, во всю стену, крытого балкона. Бесчисленная острая мелочь дробно пробарабанила по плащу и костяным пластинам, кусок дерева, размером с ладонь, врезался в нагрудник и срикошетил куда-то вверх, вращаясь со скоростью пропеллера флира. Жердан, не удержавшись, упал на задницу. Вытащил из темечка засевший там длинный стеклянный осколок, гордо показал его братьям и широко ухмыльнулся. По его лицу стекала тонкая струйка крови, ныряя куда-то в недра брони. Везим брезгливо сплюнул и постучал себя по лбу кулаком.

На реке вновь уснул ревун.

Гостиная, где механики помогали старшему Жердану бинтовать голову, пока его братья спешно приколачивали на место изуродованные останки двери, живо напомнила Браку последствия работы исполинской баданги гигатрака в ту памятную ночь. Там тоже разнесло по внутреннему двору все, что не было намертво сведено к полу, включая людей. Разбилось все, что могло разбиться, пушистый ковер скомкало у стены, как грязную тряпку, ажурные занавеси на республиканский манер изодрало в ажурные клочья невнятного происхождения, а выплеснувшееся из каменного очага облако золы завершило картину разгрома широкими, грязно-серыми мазками. Раскон бродил кругами, не убирая саблю, явно что-то припоминая. Занявший единственное, чудом уцелевшее плетеное кресло Везим жевал какую-то дрянь с пола, блаженно щуря глаза и причмокивая.

– Что ищем, Рас? – спросил Кандар, удерживая рукой конец окровавленной тряпицы. – Может, скажешь уже?

– Сундук… Нет, ящик. Квадратный такой, серебристого металла с гравировкой. Гхм… Розы? Латунная ручка, вроде бы, – фальдиец задумался, помотал головой и выругался: – Сиськи Мальтизы, не помню. Нужны договора, вроде ваших, они должны быть в одном месте. Наверняка спрятаны, но Филрой никогда не отличался особой фантазией.

– А ценности? Эти, эээ…

– Деньги, кри, камни, эйносы? – кое-как вколотил последний гвоздь младший Жердан и повернулся к остальным.

– Гребите все, потом разберемся. Поищите, тут должны быть мешки…

– У меня с собой.

– У меня тоже.

– Тогда ищите, но договоры в первую очередь! – приказал Раскон, ковыряя сапогом обломки некогда очень ценной вазы. – Если найдете торговые и портовые записи, тоже тащите. Вообще, берите каждую книгу, если она без картинок, стаскивайте любые ценности сюда. Ходите по двое, не жахать, пока ревун остывает. Если нападут, кричите, мы