– Что кушать станем: шашлык-машлык? Пить хочешь? Чай,кофе?

– Скажите, Ибрагим тут?

– Какой-такой Ибрагим? Вон у окна Ибрагим, и возлекухни Ибрагим, и чай пьет тоже Ибрагим… Кто нужен, фамилия знаешь?

– Тот, кто торгует бакалеей…

– Чем? – не понял парень.

– Ну, сахар, мука, крупа.

– А, – протянул буфетчик и гортанно выкрикнулнесколько фраз.

Высокий гибкий мужчина, похожий на голодную пантеру, встализ-за маленького столика в самом углу.

– Я Ибрагим, что хочешь, красавица?

В темной бороде сверкали белые, прямо «сахарные» зубы.

– Это вы торгуете мукой? – спросила я, подходя кмужику.

– Точно, – ухмыльнулся собеседник, –дрожжами, специями, макаронами… Купить желаешь, оптом? Давай, хорошо уступлю,выгодно получишь…

– Спасибо, – как можно более ласково улыбнуласья, – мне нужен телефон Сироткина, у вас он, наверное, есть.

Ибрагим уставился на меня густо-черными, слишком честнымиглазами:

– Путаешь, любезная, какой-такой Сироткин, зачем онмне? Знать не знаю, слышать не слышал…

– Ну как же, – не собиралась сдаваться я, –вы у него торговые точки арендуете, у Якова Петровича.

– Ах, Яков Петрович, – настороженно протянулИбрагим и ощупал меня похожими на сливы глазами, – ах, Яков Петрович…

– Знаете его? – обрадовалась я.

Ибрагим помолчал, поковырял в ухе, потом кивнул.

– Дайте телефон, пожалуйста.

– Ну, дорогая, – развел руками хитрый торгаш, –тут на рынке аппарат лишь у директора есть, мне туда звонить никто не станет,номера не знаю. Но ты сходи, видишь, домик маленький. Дирекция. Они тебе свойтелефон и подскажут.

– Вы не поняли, мне необходимы координаты Сироткина.

– Какого Сироткина?

– Якова Петровича, – терпеливо ответила я.

– Ах, Якова Петровича…

– Да!

– Якова Петровича?

– Да!!!

– Откуда же он у меня? – возразил Избрагим. –Я у него в гостях не бываю!

– Но вы на него работаете?

Мужчина возмутился:

– Ибрагим ни на кого не работает! Я с ним вместе бизнесведу.

– Хорошо, – пробормотала я, – пускай вместе,но как-то же вы с ним связываетесь?

– Телефон не знаю, – врал торговец, – вотчто, красавица, оставь свой, я ему передам. Захочет Яков Петрович, сампозвонит.

– Как же передавать будешь? – решила я пойматьлживого Ибрагима.

Тот вытащил из кармана пластмассовую коробочку.

– Пейджер видишь? Яков Петрович спросит, гдевстречаемся…

– И когда он тебе позвонит?

– Не знаю, дорогая, давай телефон…

Но мне не очень хотелось оставлять свои координаты.

– Скажи, когда он приедет? – спросила я уже безвсякой надежды на успех.

– Куда? – прищурился Ибрагим.

– На рынок.

– Зачем?

– Ну не знаю. Товар привезти, деньги получить,продавцов проверить…

Собеседник расхохотался, вновь обнажив безупречные зубы.

– Яков Петрович большой хозяин, он такими вещами незанимается…

– Кто же деньги ему передает?

Ибрагим покусал губы:

– Извини, дорогая, работать надо, бизнес, понимаешь.Хочешь, давай телефон, не хочешь, прощай.

Я повернулась и пошла к двери, но через секунду остановилась.Ибрагим стоял у столика в глубине кафе. Сидевший там мужчина, явно русский, ане кавказец, внимательно, словно запоминая, смотрел на меня.

Я выпала из насквозь пропахшей табаком шашлычной ипривалилась к грязной стене. Как поступить, что делать?

Постояв несколько минут, побрела к маленькому домику свывеской «Дирекция». Он был заперт. Торговавшая у двери бабка вздохнула:

– Нету никого.

– Не знаете, когда придут?

– Сегодня никого уже не будет, – словоохотливозавела бабуля, – Игорь Иванович куда-то подался; Люська, врачихасанитарная, вообще не появлялась, небось опять пьяная валяется… А остальныевсе, как начальство умелось, тут же удрали. Слышь, дочка, купи у меня маску,одна упаковка осталась, домой охота!

– Что? – не поняла я.

– Маску, – разъяснила бабулька, – для лица,отличная вещь, нашего, российского производства, не Франция какая-нибудь. Всебез обману, из экологически чистого сырья. Не сомневайся, на фирме беру, самапользуюсь, морда гладкая делается, десять лет долой. Да ты погляди, погляди…

И она принялась всовывать мне в руку темно-зеленый тюбик снадписью: «Красный жемчуг».

– Недорого совсем, – пела старушка, –тридцать рублей сто миллилитров, целая прорва. Во, глянь, в ларьке польскаякосметика лежит, между нами говоря, жуткая дрянь, а уж стоит! Крохотная баночкана сто рублей тянет. А там сплошная химия, здесь же одни травы.

Поняв, что бабка вцепилась в меня, как терьер в крысу, япротянула ей три десятки. Ей-богу, мое спокойствие тянет на эту сумму.

– Вот хорошо, – обрадовалась старушка, –на-ка способ употребления. Бери, бери бумажку-то. Потом придешь и еще купишь.

Домой я вернулась в отвратительном настроении. Такаясокрушительная неудача постигла меня впервые.

Домашние мирно сидели на кухне и вкушали чай с ароматнымпирогом.

– Вилочка, – обрадовалась Иришка, – ну-ка,давай скорей садись. Тебе с чем – с клубникой или вишней?

Я поглядела на стол, где стоял один пирог.

– А этот какой?

– Это ассорти, – гордо заявила Ирина, – туттебе и вишня, и черника, и клубника.

– Надо же! – изумилась я.

– Да уж, – горделиво ответила Иришка, –подобную штуку не везде и в ресторане сделают. Даник его обожает, правда,милый?