Домой влетела с гудящей головой и бросила взгляд на часы.Ровно три. Что ж, время пока есть. Сейчас быстренько проглочу чашечку чая иначну действовать.

В идеально убранной кухне на столе обнаружилось вишневоеваренье. Я облизала ложечку, включила чайник и уставилась на крохотную краснуюкастрюльку. Интересно, что там вкусного? В последние дни Иришка, самозабвенноубивающаяся возле плиты, готовит самые разнообразные кушанья, одно лучшедругого. Так что там под крышечкой?

В нос ударил неприятный запах. Внутри пузырилась сераяжидкость. Фу, какая гадость, явно прокисло. Мигом вылив содержимое в унитаз, япринялась терзать телефон. Сережка Рощин – вот кто мне нужен. Бывшийодноклассник работает теперь на телевидении и знает массу полезных вещей.

– Алло, – ответил тонкий голосок, то ли мужской,то ли женский.

– Позовите Рощина.

– Его нет, что передать?

– Ничего, спасибо.

– Кто говорит? – настаивал голос.

– Виола Тараканова.

– Вилка, – тут же пробасил Сережка, – страшнорад.

– Это ты сейчас пищал в трубку?

Одноклассник рассмеялся:

– Всенародная слава, понимаешь. Целый день народтрезвонит, вот и приходится прикидываться.

– Автоответчик поставь.

– Сломался.

– Почини.

– Ты звонишь, чтобы дать мне этот совет?

– Нет, конечно. Это правда, что у тебя в милиции полнознакомых?

– Абсолютная, – заверил Рощин.

– Тогда сделай милость, узнай для меня одну маленькуюинформацию.

– Какую?

– Где сидел Сироткин Яков Петрович?

– Милая, вопросами отсидки милиция не занимается.

– Да ну? – изумилась я. – А кто?

– Странно слышать подобный вопрос от дамы, чей мужслужит на Петровке, – хихикнул Сергей.

– Твоя Ленка тоже небось в ваших закулисных телевизионныхделах профан… А в чьем ведении зоны?

– Есть такое Главное управление исполнения наказаний,на Бронной улице. Ступай туда.

– Так мне там и ответили!

– Зайдешь в приемную, найдешь Веронику Николаевну, онавсе объяснит, я ей сейчас позвоню.

– А потом мне, да?

– Зачем? Езжай смело, только имей в виду, они в шестьзакроются.

– Паспорт брать?

– Ничего не надо.

Мигом проглотив чай, я открыла холодильник. Что бы запихатьв себя быстренько? Ага, вот сыр…

– Кусочничаешь, – раздалось за спиной.

Я чуть не выронила чашку. Ирина, улыбаясь, подошла к плите:

– Съела бы по-нормальному обед. Суп, второе, отбутербродов одна толщина.

– Ничего, не боюсь поправиться, времени нет.

– И где ты целыми днями носишься?

– Да так, – уклончиво ответила я, – наработе, уроки нашла.

– Летом? Однако странно, – пробормотала Ира,открывая кухонные шкафчики, – просто очень странно.

– Ничего особенного, кое-кому из детей дали задание налето…

– Да я не про твою работу. Другое странно…

– Что?

– Развела дрожжи в маленькой кастрюльке, поставила наплиту и ушла, а сейчас смотрю – пусто, а кастрюлька вот она, стоит в шкафчике…

– Извини, – сконфуженно пробормотала я, –думала, молоко прокисло, и вылила.

Ирина вздохнула и вытащила из холодильника пакет молока«Милая Мила». Я побежала в прихожую и налетела на Крисю, снимающую ботинки.

– Вилка, – заорала девочка, – смотри, какиеодеяльца младенцам купила, голубенькие! У метро тетка торгует дешево, ей имизарплату на фабрике выдали. Классные, правда?

– Отличные, – сказала я, – только девочкеполагается розовое.

– Да? – пригорюнилась Крися.

– Ничего, ничего, это ерунда, – сказала,высунувшаяся из кухни Иришка, – я сама Костику купила красненькую шапочку.Ну какая разница?

Сережка оказался абсолютно прав. Вход в ГУИН был открыт, упорога не было никакой охраны. Надо же, ежедневно имеют дело с преступниками исовершенно не боятся… По узкому коридору я дошла до двери с надписью «Приемная»и обнаружила внутри приятную даму с мелодичным тихим голосом.

– Вы от Рощина? – поинтересовалась она. – Вчем проблема?

– Нельзя узнать, на какой зоне отбывал срок СироткинЯков Петрович?

– Зачем вам такая информация?

– Я его двоюродная сестра, вот ищу брата. Вродеосвободился, а к матери не вернулся…

– Сейчас попробуем, – улыбнулась дама.

Минут десять она звонила по разным телефонам, потом заявила:

– Ваш родственник отбывал срок в городе Боброве, это вКоми, освободился в 1994 году и отправился по месту прописки, в Москву.

– А потом?

– Что – потом? – удивилась Вероника Николаевна.

– Потом вновь сел?

– Нет, – покачала головой женщина, – далееникаких сведений не имеется, значит, больше в поле зрения правоохранительныхорганов не попадал.

– Он жив?

Вероника Николаевна развела руками.

– Вот на такой вопрос не отвечу, может, и умер потом,но это уже не в компетенции ГУИН.

– Но он был жив, когда освобождался?

Вероника Николаевна улыбнулась:

– Естественно.

– Если заключенный умрет, вам сюда сообщат?

– Если смерть произошла в момент отбытия наказания, тообязательно.

– Значит, Сироткин вышел здоровым?

Очевидно, у Вероники Николаевны была железная выдержка, я быдавным-давно выгнала наглую посетительницу, тупо повторявшую один и тот жевопрос. Но начальница приемной терпеливо ответила:

– Насчет здоровья никакой информации дать не могу, ножив был абсолютно точно, даже получил материальную помощь.

– Куда же он делся?