Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет, мадам, вас все любят! Только вот… Сегодня утром наш конюх заявил, будто ночью вы разбудили его и приказали приготовить для вас лошадь… Будто для того, чтобы посетить какую-то глухую деревню, – с готовностью рассказала Мэгги, довольная тем, что любимая госпожа посвятила ее в наперсницы. Ах, как она любила мадам Кристин! Такой красивой, доброй и обворожительной мадам у нее еще никогда не было! Одно удовольствие служить ей!
Услыхав слова Мэгги, Кристин нахмурилась: в этот момент она поняла, что своим приездом в Вальсингам сделала большую ошибку, и теперь горько сожалела о своем сестринском порыве.
– Ах, как смеет наш конюх распускать такие слухи! Какое мне дело до нищеты? – разочарованным тоном заявила она, надеясь, что ее приезд в Вальсингам был единственным, о чем знали слуги.
– И еще, мадам, дворецкий видел, как вчера какая-то дурная нищенка оскорбила вас… Ударила вас по щеке… Ах, мадам, вам следовало высечь ее за это! – с чувством воскликнула горничная.
– Она уже наказана, и на всю жизнь запомнит, что грязным корням запрещено тянуться к прекрасным цветам. Потребовала у меня разрешения отвести в свою деревню одну из наших лошадей! А когда я отказала, она посмела ударить меня! Какая мерзость! – солгала Кристин, однако напуганная фактом, что жители Риверсхольда были осведомлены о появлении призрака ее прошлой жизни.
«Боже правый, здесь и шагу ступить нельзя без надзора чужих глаз! Ведь все могут узнать о том, что я – такая же беднячка, как они сами! И тогда все будут презирать меня за то, что я «продалась» моему Колину! Мою светлую любовь и жертву они, как и Кейт, превратят в позор и грех! Что же делать!?» – с отчаянием подумала Кристин.
– Не верь этим дурным слухам обо мне, милая, – решительно заявила она Мэгги, с трудом сумев унять душевное смятение. – Но будь начеку и, если кто-то вновь заговорит, тотчас же осведомляй меня, и я буду премного тебе благодарна.
– Да, мадам! – Мэгги сияла от счастья: доверие молодой красивой хозяйки было для горничной даром небес.
– А это тебе в подарок, – сказала Кристин и сняла с пальца красивое кольцо с большим изумрудом, которое подарил ей любовник. – Продай это кольцо, и ты будешь богатой! Но оно не должно быть замеченным другими, ведь остальные слуги станут завидовать тебе и разводить о нашей дружбе нехорошие слухи.
Мэгги трепетно взяла кольцо и спрятала его в лиф своего платья.
– Ах, мадам, вы так добры! – воскликнула она и, схватив ладонь Кристин, поцеловала ее. – Я буду самой преданной вашей помощницей!
– И за свою преданность ты будешь вознаграждена, милая. А теперь, ступай, – улыбнулась Кристин, удовлетворенная преданностью девушки и тем, что отныне ее тайна была похоронена.
Неделю спустя Мэгги принесла госпоже недобрые вести: прислуга Риверсхольда стала шептаться о том, что хозяйка – мадам Кристин, на самом деле – всего лишь крестьянка из соседней деревушки, и что девушка, ударившая мадам, – была ее сестрой.
– Что? Но как… – «как они узнали» едва не сорвалось с уст ошеломленной Кристин, но она вовремя опомнилась. – Как они смеют распускать обо мне эти отвратительные слухи? Мерзавцы! Но, милая, что именно они говорят?
– Что деревенские мальчишки сказали садовнику, будто раньше вы, мадам, жили там, в одной из жутких хижин, и работали в поле… Ах, такие глупости! И как только их языки еще не отсохли? – сказала Мэгги, исполняя приказ Кристин и прилежно подслушивая все, о чем говорили между собой слуги.
«Чертовы мальчишки! Несчастные болтуны! Что же мне делать? Неужели меня ждет публичное унижение? Но, может, все обойдется? Слуги не посмеют смеяться мне в лицо, ведь я – хозяйка Риверсхольда!» – с надеждой подумала Кристин. Но все ее существо охватил страх: ей казалось, что слуги смотрят на нее и злобно ухмыляются, ругая ее грязными словами. Не раз, когда Кристин проходила мимо прислуги, ей казалось, что те показывают на нее пальцами и осыпают ее оскорблениями и насмешками. Девушка словно заболела этой манией и бдительно наблюдала за всем происходящим в поместье, но, когда одна из молоденьких служанок пролила ненароком соус на ее красивое платье, сомнения покинули Кристин, и она наполнилась уверенностью того, что каждое живое существо знало о ее тайне, и жизнь ее стала невыносимой настолько, что она боялась выйти из своих покоев.
Страхи Кристин были обоснованы: слуги Риверсхольда каждый новый день обсуждали свою «госпожу», смаковали подробности ее прошлой жизни и считали ее продажной девкой, возомнившей себя королевой и вскружившей голову бедному графу Дрэймору. «Надо же так уметь! Была босячкой, а теперь вьет веревки из нашего лорда!» – говорили они. И вскоре свершилось то, чего Кристин страшилась более всего: сплетни о ней распространились за границы поместья, и весь Вальсингам узнал о ее позоре.
Вальсингамцы теперь с сочувствием смотрели на Кэтрин и Кэсси, но в их присутствии ни слова не говорили в адрес их падшей сестры. Кейт пыталась выглядеть равнодушной, но в душе желала сквозь землю провалиться от стыда за непутевую сестру. Кэсси же была поглощена своими книгами и понятия не имела о том, что Кристин находилась рядом.
– Колин, уже весь Норфолк знает о том, что я здесь, и о том, что я сделала для тебя! – не вытерпев душевных мук, однажды сказала Кристин любовнику. – Я чувствую, что все проклинают меня!
– И это возмутило твое спокойствие, мой ангел? Имеют ли важность слова бедняков? Червей никто не слышит. – Граф был недоволен тем, что его возлюбленная принимала слухи так близко к своему сердцу.
– О, тебе не понять! Слуги шепчутся обо мне! Они знают, что я крестьянка, и насмехаются надо мной! Лишь Мэгги все еще любит и уважает меня!
– Тебе это достоверно известно?
– Уж поверь мне! Вчера я проходила мимо конюшни и услышала, как Джек и Мэри поливали меня помоями. Они говорили, что я приворожила тебя и верчу тобой, как волчком, и при этом смею командовать ими… Ах, милый, они ненавидят меня и покрывают мое имя грязью! – вскрикнула Кристин, оскорбленная равнодушием любовника. – А ты? Как ты смеешь быть таким холодным?
– Дорогая, вскоре бедный люд вдоволь насладится сплетнями и замолчит, и тебе не следует страдать из-за них – они всего лишь слуги, – попытался успокоить ее тот. – Что же касается меня, то я не холоден, а трезв разумом, в то время как твой горит пламенем лихорадки.
– Нет, ты холодный и равнодушный! Тебе плевать на то, что меня оскорбляют! Ты занят лишь своими бумажками! – Кристин была так взбешена ответом лорда Дрэймора, что схватила его деловые бумаги и разметала их по кабинету.
– Ты слишком далеко зашла! – мрачно произнес граф, схватив девушку и сдавливая пальцами ее тонкое запястье.
– Зашла, Колин! Ради тебя! Я пожертвовала своей честью! – вскричала девушка.
– Твоя честь дорого мне обходится!
– Как ты смеешь! Мерзавец! – Свободной рукой Кристин попыталась дать любовнику пощечину, но тот перехватил ее и предложил возлюбленной унять свой пыл.