– Я могу все это объяснить, – небрежно говорит Мэйси.

– Ну, давай, объясняй. – Я взмахиваю рукой: – Начинай, не стесняйся.

– Это сделала Мэриз.

– Ваша школьная медсестра? – Не понимаю, почему это так шокирует меня, но что есть, то есть. – Мэриз тоже вампир?

– Да. И у нее не было выбора. Она должна была укусить тебя, иначе ей бы не удалось заделать разрыв в твоей артерии.

Я прищуриваюсь.

– Я думала, это был порез.

– Нет, это был разрыв. И ты чуть не умерла. Собственно, ты бы сейчас не говорила со мной, если бы Джексон не оказался рядом и не спас тебя.

– Ты хочешь сказать, если бы он не отнес меня сразу в кабинет медсестры? – Мой голос опять срывается на писк.

– Я хочу сказать, если бы он не запечатал твою рану, чтобы не дать тебе истечь кровью, пока он нес тебя в кабинет медсестры. – Она ставит свой чай на пол и берет меня за руки. И, сжимая их, продолжает: – Яд вампира может иметь разные свойства – какие именно, зависит от того, чего он или она хочет добиться. Джексон не кусал тебя, но он использовал свой яд, чтобы запечатать твою рану. И, насколько я понимаю, немного перестарался, и Мэриз не смогла сразу добраться до нее, чтобы наложить швы.

– Значит, чтобы добраться до моей раны, она и укусила меня? – Я содрогаюсь при мысли о том, что ее зубы вонзались в мою шею. Когда я считала, что это был Джексон, это пугало меня, но не внушало мне отвращения. Но если речь идет о зубах кого-то другого, я так сказать не могу.

– Она укусила тебя, и если яд Джексона послужил коагулянтом, то ее яд подействовал на твою кровь как антикоагулянт. Это и позволило ей перебить действие яда Джексона и исцелить тебя.

– Значит, действие яда одного вампира может перебить действие яда другого?

– Не забывай, что сама я не вампир, а…

– Да, ты просто ведьма.

Она не обращает внимания на мои слова.

– Думаю, нет. Во всяком случае, не всегда. Но Мэриз старше, она более опытный вампир, и к тому же она умеет врачевать. Поэтому-то она и работает у нас медсестрой. Но, по словам моего отца, ей понадобилось все ее искусство и немало яда, чтобы нейтрализовать то, что сделал Джексон. Он очень хотел тебя спасти.

Что и говорить, это звучит хорошо. Но я все равно зла на него, хотя теперь уже не знаю почему. Разве что…

– Стало быть, ты утверждаешь, что в моей крови содержится яд двух вампиров?

Мэйси смеется:

– Я так и знала, что ты зациклишься на этой мысли.

– Извини, но как тут не зациклиться, если мне вспоминаются сразу все виденные мною фильмы про вампиров? Скажи, у меня не вырастут клыки?

Она начинает хохотать.

– Так да или нет? – хнычу я.

Она вытирает выступившие на глазах слезы, продолжая хихикать.

– Нет, Грейс, у тебя не вырастут клыки и ты не начнешь пить кровь. Но вообще-то ты сейчас жива только потому, что рядом с тобой находился вампир. И не просто вампир, а именно Джексон. Большинству остальных было бы очень нелегко удержаться от…

– …от того, чтобы не высосать из меня всю кровь? – заканчиваю я фразу, которую явно не хочет закончить моя двоюродная сестра.

– Ну, я бы сформулировала это иначе.

– Но это же правда, разве не так?

Мэйси не отвечает, а просто берет с пола свой чай и встает.

Я тоже встаю и иду за ней – ведь у меня еще так много вопросов. О вампирах. О ведьмах. О драконах. Как драконы могут существовать, если остальной мир об этом даже не подозревает?

И раз уж об этом зашла речь…

– А нет ли тут еще каких-то существ, о которых ты по забывчивости не упомянула? Не водятся ли у вас тут зомби, единороги…

– Оборотни?

– Да, оборотни.

– Я не говорила, что их тут нет, Грейс, а просто отвечала на твой вопрос.

Я сглатываю.

– Итак… вампиры, драконы, ведьмы, ведьмаки и оборотни.

– Ну, если говорить точно, то они скорее не оборотни, а человековолки.

Что ж, я совсем не против того, чтобы говорить точно.

– А в чем тут разница?

– Оборотням нужно полнолуние, а человековолки могут менять обличье в любое время. Как и драконы.

– Значит, Флинт может становиться драконом в любое время, стоит ему только захотеть?

– Флинт всегда дракон. Он может принимать как обличье дракона, так и обличье человека, это зависит только от его желания.

– У меня к тебе столько вопросов. И большая их часть начинается с «разве так бывает».

– Еще бы. – Она опять обнимает меня.

– А кто такие Марк и Куинн? – Я думаю о тех двух парнях, которые в мою первую ночь в Кэтмире хотели вытолкнуть меня на мороз. – Они человековолки?

– Да. И похоже, в полнолуние они склонны впадать в буйство. – Она досадливо качает головой: – Вот козлы.

– Кто бы спорил. Они и впрямь настоящие отморозки. – Я делаю паузу, поскольку кое-что приходит мне на ум. – Но они послушались Джексона, хотя он и вампир.

Мэйси фыркает:

– Разве ты не заметила? Джексона слушаются все.

– Это точно. – Например, вчера, перед уроком литературы, когда никто не решался войти в класс, пока там находился он. – А почему?

– Это долгая и странная история, и я с удовольствием ее тебе расскажу. Но сейчас я умираю от голода. Ты не будешь против, если на остальные твои вопросы я отвечу за завтраком, в кафетерии?

– Да, само собой. Но ведь ты, кажется, сказала Мекаю, что мы не станем выходить из нашей комнаты, пока Джексон не вернется?

– Я сказала ему, что мы не пойдем на уроки. К тому же если они распсиховались всего-навсего из-за этих следов укуса на твоей шее, то это вообще не проблема. Мы знаем, что это был за укус, и нам известно, что он безвреден. Так что давай быстренько позавтракаем и возвратимся в комнату еще до того, как вернется Джексон.

Она права, и я это знаю. К тому же я вовсе не обязана всегда делать то, чего хочет Джексон. Пусть все прочие обитатели этой школы и подчиняются ему, но я не какое-то сверхъестественное существо, а человек, и я ясно дам ему понять, что не стану играть по тем чудным, мудреным и диким правилам, которым следуют здесь все остальные.

– Хорошо, – говорю я. – Вообще-то мне тоже хочется есть.

– Еще бы. Это естественно после потери крови. – Мэйси заходит в ванную, держа в руках спортивные штаны и футболку.

Две минуты спустя Мэйси выходит, не только одетая, но и с красиво уложенными волосами, а лицо ее выглядит так, словно она полчаса накладывала макияж.

– Как тебе это удалось? – спрашиваю я.