— Спасибо. — Она сделала большой глоток. — Теперь все в порядке?

Он сел рядом, поморщившись, — швы на животе все еще беспокоили его.

— Все в порядке. Об этом местечке никому не известно, будь уверена. Это… — он горько улыбнулся, — это всего лишь крысиная дыра. Здесь никто нас с тобой не знает. — Улыбка погасла. — Они не доберутся до нас. Ты ведь этого хотела?

Она кивнула. Она хотела бежать из Европы; там было множество укромных уголков, где они могли бы залечь на дно, но какое-то неопределенное, непреодолимое чувство гнало Анну Келсо все дальше, как можно дальше от тех мест. Она стремилась укрыться в каком-нибудь селении, не нанесенном на карту, вдали от больших городов, от ужасов, являвшихся ей во сне каждую ночь.

Он пристально наблюдал за ней.

— Здесь тебе будет хорошо.

Анна поставила бутылку на стол. Что-то в его тоне насторожило ее.

— Мне? А как же ты? — Он не ответил, и она сердито нахмурилась. — Ты не останешься?

Он покачал головой:

— Моя работа еще не закончена, Анна. Намир и сволочи, на которых он работает, еще на свободе, продолжают играть в свои игры… Я не могу смотреть в глаза родителям Сэма, зная, что отпустил Намира и не выполнил обещание, данное их сыну.

Она придвинулась к нему:

— Возмездие — вот что тебе нужно, правда? — Анна вздохнула. — Мне тоже нужно это, ради Мэтта. И ради меня самой…

— Да… — протянул он, поднес бутылку к губам. — И оно еще не совершено.

— Ты ошибаешься, — покачала она головой. — Ты спас мне жизнь, Бен. Ты пришел за мной, хотя мог бы продолжать свою битву. А потом я сделала то же самое. Я спасла тебя. Мы… мы освободили друг друга. — Наконец она разжала пальцы и показала ему медную монету, почерневшую и покрытую царапинами.

— Этого мало… — пробормотал он и отвернулся. — После того, что мы видели, этого мало. — Он встал и подошел к перилам балкона. — Они победили, Анна. После всего, через что мы прошли, чтобы одолеть их, они все равно победили!

Она покачала головой:

— Еще нет. Пока они не убили нас — нет. Игра еще не окончена. — Анна подошла к Бену. — Оставайся здесь, — попросила она. — Прошу тебя, пообещай, что останешься.

— Я тебе не нужен, — возразил Саксон.

— Дело не в том, нужен или нет, — ответила она. — Дело в том, что должно вскоре случиться. Я не хочу, чтобы ты погиб там, далеко… — Анна услышала в собственном голосе страх и боль, вырвавшиеся изнутри.

— Что это значит?

Анна рассказала ему о картинах, показанных Янусом, о потоке изображений и схем, которые таинственный хакер создал на основе сведений о темных планах иллюминатов; о вещах, которых она не могла понять, смутных образах, копошившихся в ее подсознании и всплывавших в кошмарах. С того дня она не могла спать спокойно; каждый раз, когда она закрывала глаза, перед ней вставали пророчества Януса.

— Одну вещь я запомнила очень четко, — сказала она. — Она выжжена у меня в мозгу раскаленным железом. Картина, изображавшая все города мира. — Анна содрогнулась, несмотря на духоту и зной. — Все они тонут в огне и насилии. Вот что они планируют.

Саксон осторожно всмотрелся в лицо Келсо, пораженный ее уверенностью и страхом.

— О чем ты? Скоро начнется война?

Она подняла взгляд:

— Нас ждут перемены, Бен. И мы не можем их предотвратить. Мы не можем с этим бороться. Жернова уже пришли в движение. Единственное, что остается, — постараться выжить и ждать.

— Ждать чего?

— Нового будущего. — Анна взяла его за руку и устремила взгляд на запад, где догорали последние отблески умирающего дня.

На тот мир, который они знали, опускалась ночь.