Он покачал головой:

— Эта посудина горит! Мы в луже топлива; если попытаемся вынырнуть на поверхность, нам конец!

— Я не это собираюсь сделать. Просто поверь мне! — Она схватила его за кибернетическую руку и снова потянула.

В коридоре раздался грохот, их опалила волна раскаленного воздуха, и Бен прекратил возражать. Вдохнув как можно глубже, Саксон нырнул. Руки его нащупали крышку люка.

Вместе они потянули за задвижки, и вода вокруг них вскипела.

Намир облетел "Икар", но сквозь дым трудно было что-либо различить. В воздух рвались языки пламени, и наемник не решился подлетать слишком близко; топливные баки в середине судна начали взрываться один за другим, и новая волна рыжего пламени охватила корабль.

Нос яхты раскололся, и в корпусе появилась длинная трещиина. Судно начало стремительно тонуть, и трудно было сказать, что поглотит его прежде — вода или огонь.

Намир оглянулся на Федорову, которая рассматривала пылающее судно сквозь прицел тяжелого автомата.

— Есть что-нибудь?

Она коротко покачала головой, и Намир понял, что ей ужасно хочется изрешетить тонущую яхту градом пуль, чтобы убедиться — "Икар" стал могилой Бена Саксона.

— У нас гости! — крикнул Барретт и указал в сторону озера.

Намир, оглянувшись, увидел белые с синим моторные лодки полиции, приближавшиеся к кораблю.

— Надо уходить, — произнес он и схватился за рычаги.

Вертолет нырнул, и Намир направил его в облако дыма, а затем дальше, к побережью.

Тираны исчезли под покровом тьмы.

"Икар" затонул после третьего, самого мощного взрыва в топливном баке. Яхта раскололась пополам, и внутрь корпуса посыпались пылающие обломки. Любой человек, оказавшийся в этот момент на судне, тут же погиб бы.

Взрыв породил мощную волну под водой, и она накрыла Саксона и Келсо, увлекая в черные глубины.

Бен потерял контроль над телом; подводные операции никогда не были его коньком, а сейчас боль, ужасная рана и усталость вместе с этим взрывом лишили его способности сопротивляться, и последний оставшийся в легких кислород устремился прочь изо рта, превратившись в поток пузырьков. Саксон начал тонуть и ничего не мог с этим поделать.

Анна обхватила его руками, притянула к себе, стараясь не дать ему погрузиться глубже, сжала в почти любовном объятии.

Словно сквозь туман он видел ее лицо, молочно-белое, словно у духа, пришедшего за ним из потустороннего мира. За спиной у нее он видел других призраков, других людей. Те, кого давно не стало, звали его к себе. Он протянул руку и попытался заговорить с ними. "Простите, — хотел он сказать, — я не выполнил того, что обещал".

Анна приблизила к нему лицо и, обхватив его голову двумя руками, прижалась губами к его губам.

Поцелуй походил на электрический шок, а в следующее мгновение поток кислорода устремился Саксону в легкие, и рядом с ним в воде возникли крошечные пузырьки — это Анна отдавала ему свой воздух.

Он ощутил какое-то странное биение в ее груди; что-то работало там, за ее грудной клеткой, — ребризер. Она отвернулась, всмотрелась во тьму, куда они погружались, выдохнула и, не вдыхая, повернулась и снова прижалась к его рту. В случае необходимости имплант мог служить резервуаром чистого воздуха, позволяя человеку спастись от ядовитых газов, удушения и утопления. Бен доверился ей, и сейчас эта женщина, в свою очередь, спасала ему жизнь.

Саксон посмотрел ей в лицо; он разглядел боль, скрытую внутри. Они были похожи. Им обоим пришлось испытать утрату, бороться с ложью, и оба они выжили. И обоих преследовали призраки.

Под озером горящего топлива, расплывшегося по воде, среди лучей света и обломков судна они цеплялись за жизнь и друг за друга.

Эйфелева башня, Париж, Франция

Частный лифт отвез его на второй уровень башни, который, как он и ожидал, на некоторое время был закрыт для посетителей. В ресторане "Жюль Верн" тоже было пусто, между столиками сновали лишь два молодых официанта, которые, без сомнения, прошли тщательную проверку.

Де Бирс кивком отпустил своих людей, и они встали поодаль, стараясь не попадаться ему на глаза. Он направился к столику, за которым его ждал коллега. Морган Эверетт поднялся, протянул руку, изобразив на лице приветливую улыбку; из окна, находившегося у него за спиной, открывался вид на Марсово поле.

— Люций, — начал он, — как любезно с вашей стороны прийти сюда. Давно мы с вами не встречались.

— Лично? Да, действительно давно. — Де Бирс пожал руку Эверетта. — Хорошо выглядите, Морган. Парижская жизнь благотворно на вас действует.

Собеседник улыбнулся в ответ:

— Этот город всегда имел важное значение для группы. И по правде говоря, мне действительно здесь очень нравится. — Эверетт указал на кресло, стоявшее через стол от него.

Де Бирс поднял ожидавший его бокал "Ле Фор де Латур".

— Кстати, как поживает Элизабет?

— Передает вам наилучшие пожелания, — ответил Эверетт. — У нее другие дела. — Он кивнул официантам. — Надеюсь, вы не возражаете — я взял на себя смелость сделать за вас заказ.

— Доверяю вашему вкусу,— ответил де Бирс.— Значит, нас будет только двое?

Эверетт, отпив глоток вина, наклонился вперед:

— Вы же не собираетесь делать вид, будто лишь сейчас поняли это?

— Нет, не собираюсь, — усмехнулся де Бирс. — Меня волнует, что совет может быть недоволен известием о нашей тайной встрече.

— Заговор? — Эверетт хмыкнул. — Люций, все эти годы вы были превосходным учителем. И один из уроков, который я усвоил с самого начала, — среди элиты всегда существует собственная элита.

— Некоторые так и считают, — согласился де Бирс. — Например, Пейдж и Дауд.

— У Боба Пейджа хватает забот с биочипами и его проектами в "Маджестик-двенадцать". — (Де Бирс уловил в голосе старого друга нотки раздражения, но промолчал.) — А старина Стэнтон ни за какие коврижки не уедет из Нью-Йорка.

— Все это верно. И все же личная встреча двух членов группы — большая редкость. Такое просто так не случается.

Эверетт снова рассмеялся:

— Я знаю, это граничит с безрассудством, правда? Я даже получаю удовольствие от нашего рискованного предприятия. — Он посерьезнел. — И все-таки Париж принадлежит иллюминатам. Здесь нам нечего бояться. — Он снова пригубил вино. — Кстати, о страхе. События в Женеве…

Де Бирс жестом прервал его:

— Я обладаю в этом городе значительным влиянием. Я позаботился о том, чтобы вина за происшедшее пала на "Призрак". Взрывы в аэропорту и на мосту, покушение, катастрофа на яхте…

— Да, как жаль, что мы лишились "Икара".