Я почувствовал, что мои губы дрожат, а зрение затуманилось от слез.

— Дев, это я — Ксав. Я только сегодня вернулся с задания.

Дев вздохнул, но ничего не сказал. Я уставился на пластиковый резервуар, висевший на стойке, гадая, что за дерьмо они вкачивают ему в вены. Потом я увидел внутреннюю сторону его рук и отметины, которые там были. Метка за меткой показывали, куда он вводил себе наркотик.

— Дев, твою мать.

Я плюхнулся на кровать, проводя пальцем по его руке.

Я добрался до них, Дев, — тихо сказал я. — Убил их. Они мертвы. Я чертовски уверен в этом.

Я посмотрел на своего брата, моего гребаного героя, но его глаза были такими же безжизненными, как и с тех пор, как я вошел в палату. Поэтому я сидел молча, пока не вошла медсестра и не сказала, что мое время вышло. Я поцеловал Дева в макушку и встал. Как только собрался выйти, другой пациент издал какой-то звук. Я оглянулся и увидел парня, примерно моего возраста, может быть, моложе. Он был привязан к кровати за руки и ноги, как и Дев. Я обнаружил, что подхожу ближе, читая его карточку с именем.

Джосайя Кейд.

Его глаза были широко распахнуты и настолько черны, что казались ненастоящими. Ему тоже капали какой-то препарат, усмирявший его. Но он все еще боролся с ремнями, пока я стоял рядом с ним.

— Какого черта тебя сюда занесло? — спросил я, и парень перестал дергаться.

Когда он успокоился, я увидел, что у него на руках были порезы. Чертова тонна порезов. Но его глаза были прикованы ко мне. Как будто он пытался что-то сказать своим черным взглядом.

И я не мог этого вынести.

Ничего из этого дерьма.

Развернувшись на пятках, я покинул больницу и направился к ближайшему бару. Байкерскому бару.

Неделю спустя я стал новым кандидатом на вступление в клуб Палачей Аида. А потом все стало ещё хуже…

— Тебе не обязательно продолжать.

Фиби поцеловала меня в лоб.

— Стало еще хуже, — сказал я и позволил Фиби крепче обнять меня. — Я облажался, и вот тогда все пошло совершенно не так, как надо.

— AК.

— Нет! Я... Я хочу рассказать тебе.

Я посмотрел в голубые глаза Фиби и понял, что время пришло. Я больше не мог держать это в себе…

— У нас есть твоя хижина, да? — спросил Вик, когда мы пробрались на территорию и оказались под окном.

— Тина уехала на побережье с сестрой и Зейном. Ее не будет всю неделю. Она никогда не узнает, что он там.

Вик кивнул и протянул руки, чтобы я забрался на них.

— Тогда давай быстрее, засранец. Давай вытащим твоего брата.

Я влез в окно палаты брата и услышал, как Викинг следует за мной.

— Черт, так это он? — спросил Вик, когда я подошел к кровати, на которой лежал Дев.

Глаза Дева были такими же, как и каждый гребаный раз, когда я приходил к нему. Месяцы и месяцы в этом аду, и не было достигнуто ни малейшего прогресса.

Я вытащил капельницу из руки Дева и откинул одеяло с его тела. Я наклонился и подхватил его на руки. Он ни хрена не весил.

— Пошли.

Я подошел к окну.

Уже собираясь уходить, я услышал шум, исходящий от Джосайи, лежащего на кровати напротив. Когда я оглянулся, он смотрел на нас потерянными черными глазами. За все месяцы, что я навещал Дева, я не видел, чтобы к нему пришел хоть один человек. Ублюдок был совсем один.

— Вик, — сказал я, повинуясь импульсу. — Возьми Дева.

— Что?

— Сделай это, — приказал я.

Вик взял Дева и вылез в окно, а я пересек комнату и освободил Джосайю от пут. Я вылез в окно, оставив его открытым, чтобы парень мог убежать. Мы побежали через территорию к спрятанному грузовику. Под покровом темноты мы довезли его до хижины и разместили в комнате. Он был без сознания, слишком одурманенный наркотиками, чтобы общаться. Я сел рядом с ним, держа его за руку. Но чем дольше я смотрел на Дева, тем больше думал о пареньке Джосайе, которого мы оставили позади.

— Думаешь, он нормально выбрался? — спросил я Вика, сидевшего рядом со мной.

— Кто?

— Джосайя. Парень, которого я развязал.

Вик пожал плечами.

— Понятия не имею. — Он указал на Дева. — Так какого хрена нам теперь делать?

— Мы должны очистить его от препаратов.

Мы наблюдали за ним всю ночь, но он почти не двигался. Затем, когда ночь превратилась в новый день, я позвонил проспекту и сказал ему, чтобы он пришел присмотреть за Девом, пока меня не будет.

Когда появился проспект, я вошел в гостиную и увидел Вика, сидящего за кухонным столом. Он поднял бровь и покачал головой.

— Мы собираемся найти этого гребаного Джосайю, не так ли?

— Надо его проверить. Если он такой же, как Дев, хрен знает, в каком состоянии он будет один. Я не могу с чистой совестью просто бросить его, черт возьми. Что-то в его черных глазах подсказало мне, что этот ублюдок взывает о помощи, но не имеет ни малейшего шанса попросить ее... Его гребаные покрытые шрамами руки, то, как он просто смотрит в никуда. Не думаю, что у него есть кто-то, кому на него не насрать. И я, например, не могу отпустить это дерьмо.

Вскоре мы нашли его в переулке рядом с больницей, он вспарывал себе руки клинком. Молодой ублюдок уставился на нас, когда мы приблизились, губы растянулись над его зубами, когда он зарычал. Я поднял руки, наблюдая, как его расфокусированные глаза пытаются — но безуспешно — задержаться на мне.

— Меня зовут АК. Я здесь, чтобы помочь. Надо убраться к чертовой матери отсюда. Они найдут тебя, если ты не пойдешь с нами, и ты больше не выйдешь.

Потребовалось чертовски много времени, чтобы заставить его пошевелиться — парня явно нельзя было трогать, если судить по его волнению, когда я пытался. Но когда остатки наркотиков в его организме затянули его во тьму, вырубив к чертовой матери, мы взяли его и отвезли в хижину.

Вик отнес Джосайю в комнату для гостей, положил