– А уж я-то как рад! Правда рад, не думай… Проходи, садись к столу…

Нойда с опаской подошел и сел. Внезапная приветливость Нежаты настораживала – уж лучше бы продолжал насмехаться…

– Нам тебя боги послали, колдун, – Нежата сел напротив. – Тут такая бесовщина творится, что голова кругом, а у нас даже жреца нет. Осенью был, да вернулся в Новгород. За новым послали, но пока приедет, может, будет и поздно…

– Что у вас за беда? – сдержанно спросил нойда.

– Вот послушай. Месяц назад ко мне привезли осужденного преступника. Вече повелело отослать его сюда, в Великий лес, на вечное заточение. А здешние лесовики с чего-то удумали, что это их мятежный князь. Да я за такие разговоры скоро языки резать начну!

– Узник в самом деле князь?

Нежата мрачно рассмеялся.

– Будь он просто князем, я бы сам с ним справился.

– Почему вече сослало преступника именно сюда?

Вопрос неожиданно заставил воеводу вспыхнуть от злости.

– Дождись, пока спросят, потом голос подавай! Почему-почему! Дальше некуда потому что! И хуже места не найти во всех землях, что чудских, что словенских…Ненавижу!

Нежата оборвал себя и спокойнее продолжал:

– Словом, привезли его, в цепях, под охраной. Тут поблизости под горой есть пещера. Я велел устроить там надежную темницу, навесить крепкую дверь. Дело было сразу после листопада. С тех пор до морозов было все благополучно, хотя скучно. Этот сидел под горой тихо. Я как раз достроил острог, начал понемногу собирать дань с местных лесовиков… А как ночные морозы ударили, так и началось!

– Что началось? – не удержался нойда.

На этот раз молодой воевода не вспылил. Он не отрываясь смотрел в слюдяное оконце – вернее, на стрелки белой изморози, которая расползалась по прозрачным чешуйкам.

«Он чего-то боится, – подумал нойда. – Темнит, недоговаривает, но страх настоящий…»

– Опять морозит… – протянул Нежата. – Ну жди – теперь начнется! Как стемнеет, так все сам и увидишь…

* * *

Однако началось куда раньше.

Терем воеводы потряс удар, будто налетел сильнейший порыв ветра. Пол под ногами встряхнуло, забренчало оружие на стенах, заскрипели бревна. Нежата вскочил и бросился прочь из покоев, по лестнице во двор. Нойда последовал за ним.

Над острогом с карканьем металась огромная стая ворон. Воины собрались на стенах, взволнованно переговариваясь и куда-то указывая. Все глядели в одну сторону – нетрудно догадаться, в какую.

– Оборони нас, Отец Молний! – слышались голоса со всех сторон. – Такого прежде не бывало, чтобы земля тряслась…

– С каждым днем все хуже!

– А ночью чего ждать?!

– Как мороз вдарит – опять никто не спит, гора пылает…

– Смотрите, вот вспыхнуло!

– Где?

– Не видите, что ли?

– Где, где?!

Словене вглядывались в расколотую скалу, однако никто из них не видел огня – кроме одного. Молодой воин, первым крикнувший о горящей горе, вдруг запрокинул голову и воскликнул, обращаясь к пустым серым небесам:

– Княже! Я слышу тебя!

– Еще один, – прошипел Нежата, вытаскивая меч.

Вокруг парня тут же образовалась пустота, ощетинившаяся острыми клинками. А тот будто и не заметил внезапной враждебности собратьев, все вглядывался куда-то в небо над горами. Потом обернулся, словно проснувшись, огляделся и засмеялся.

– Что вы мне сделаете? Что ваше железо против извечного огня?!

Он вдруг с нечеловеческой легкостью вскочил на край стены. Воины шарахнулись в стороны, не опуская оружия.

– Княже, я к тебе! – радостно воскликнул юноша, будто отзываясь на неслышный зов, и шагнул со стены вниз.

Нежата перевел дыхание и опустил меч.

– Пошли, – бросил он нойде.

Они вышли из ворот, подошли к тому месту, где темнело неподвижное тело. Молодой воин лежал мертвый и улыбался. Он казался целым и невредимым. Нойда быстро оглядел его и подумал, что тот погиб не от удара о землю, а кажется, умер еще в воздухе…

– Вот и опять не вышло, – послышался рядом голос Нежаты. – Что, съел меня, змеево отродье?!

Нойда поднял взгляд на воеводу. Тот злорадно смотрел – не на погибшего, а вдаль, на лесистую гору. Затем махнул рукой челяди и крикнул, чтобы привели коней.

– Поедем, поглядим на него, – сказал он, покосившись на колдуна. – Не боишься?

«Наконец-то, – подумал нойда. – А затем я, по-твоему, здесь?»

* * *

Ехать было совсем недалеко, но почти по целине. Если там и была дорога, то ездили по ней давно, снег лежал нетронутый и глубокий. Нойда постарался вспомнить, не случалось ли в последние дни сильных снегопадов, и не вспомнил. Что же не разметают дорогу? «Верно, сторожа прямо при темнице живут», – подумал нойда, и ошибся. Когда они подъехали к глубокой расщелине, ведущей вглубь скалы, снегу стало только больше, и никаких следов.

«Заточили и больше не приходили?» – подивился нойда, а вслух спросил:

– А что, сторожей нет?

– Были раньше, – неохотно сообщил Нежата. – Один недавно ума лишился, заявил, что его железо не берет, воткнул в себя нож, да и помер. Второго ты нынче видел – который со стены бросился. Верно, решил, что сейчас по воздуху пойдет! Ну а третий сторож – вон он, – воевода обернулся и через плечо показал на черневшую у ворот виселицу. – Пытался меня зарезать…

Расщелина в скале постепенно смыкалась, серые гранитные стены погружались во тьму. Сопровождавшие воеводу воины зажгли факелы. В пляшущем свете нойда вскоре увидел дверь, белую от инея. Дверь выглядела несокрушимой, как крепостные ворота, собранная из толстенных досок, обитых железными полосами, усаженных большими гвоздями. Снаружи она была закрыта только на могучий засов, казавшийся куском черного льда.

– Ступайте к лошадям и ждите, – буркнул воевода подручным, шагая вперед.

Он взялся за обледеневший засов, что-то быстро прошептал и начал медленно, со скрежетом сдвигать его в сторону. У нойды на миг потемнело в глазах, и жгучие мурашки пробежали по рукам и спине. Дверь была зачарована.

Засов был сдвинут, дверь приоткрылась. Тут же вырвался наружу промозглый холод, от которого перехватывало дыхание и слабели колени. Казалось, этот холод мгновенно высасывает из тела живое тепло и саму жизнь.

– Внутрь ни шагу, – предупредил воевода, останавливаясь на пороге.

«И не собирался, – подумал нойда. – Это не простой мороз, тут тоже заклятие…»

Какое именно, он пока разобрать не мог – мешало чувство сильнейшей тревоги, приказывающее немедленно покинуть гиблое место.

– Ну, гляди, вон он, – Нежата вытянул вперед руку с факелом.