– Слушаюсь, моя императрица… а как же княжество?

– Зачем мне это нищее болото и живущие здесь дикари? Признаю, это была ошибка, надо было сразу вести войну и занимать земли хартов… Все, иди, я скоро прибуду в форт… Да! Назначаю тебя своим охранителем на время похода.

* * *

Хартские земли

По обе стороны тракта, по которому ехали верхом и шли пешком дружинники и ополченцы хартской армии, были выжженные поля. Иноземные лазутчики, пользуясь засушливой погодой, поджигали траву на болотах, лишая возможности отряды хартской армии скрытно передвигаться. Во главе кавалькады ехал воевода Тарин, он в очередной раз поднял взгляд на горизонт и облегченно выдохнул, когда увидел укрепления близ Кузнечного каменка. Две недели постоянных боев и рейдов измотали его армию, остроги, что стояли на пути в хартские земли, не выдержали натиска армии иноземцев, и их пришлось оставить. Тарин понимал, что лучше сберечь людей и отойти к Кузнечному, близ которого очень скоро сойдутся две армии. Тарин посмотрел направо, где вдоль границы леса, за болотом, оседлав котов, ехал Кессар и еще семеро его людей.

– Ванс, – устало обратился Тарин к другу и тысячнику хартской кавалерии, кивнув на Кессара, – они встанут потаенно лагерем недалеко от Кузнечного, позаботься о том, чтобы накормили их, да зверюгам этим пусть в посаде скот приготовят.

– Сделаю, – задумчиво ответил Ванс, а потом спросил: – как думаешь, когда сойдемся?

– За два дня нагонят, думаю, так что людям отдыхать день. А потом готовиться к битве.

– Сдюжим?

– Не знаю, Ванс, больше их, кавалерии в броне много, а мы половину стрелков потеряли вчера.

– Да… кавалерия иноземцев, как кузнечный молот разбивает натиском на открытом месте.

– Ничего, – Тарин сплюнул на землю, – примем бой, а там уж на все воля богов.

– Да сохранит нашу армию Большая луна, – тихо ответил Ванс и поскакал вперед.

Через два дня, как и предполагал Тарин, меж холмами, на одном из которых располагался Кузнечный каменок, а на втором начинался Красный лес, уходящий на север, на рассвете появились палатки полевого лагеря иноземцев. Лагерь пополнялся и пополнялся, с запада по тракту подходили и подъезжали новые отряды, они сразу разворачивались в боевые порядки. Длинной полосой у подножия холма вытянулись несколько тысяч иноземных пехотинцев и стрелков, их доспехи блестели на солнце, и это напоминало бурлящую реку, за которой строились другие отряды.

Кузнечный за несколько месяцев успел обрасти крепостной стеной, пусть и невысокой да деревянной, ощетинились пиками пять земляных валов перед посадом, за каждым из которых уже готовился к бою посадский люд, отложив свои ремесла и взявшись за топоры да копья. Хоть Тарин и настаивал о выведении из каменка на север стариков, баб да детишек малых, но бесполезно…

– Это дом наш и земля наша, – сказал на сходе один из старейшин, – если не побьем врага, то и жить в позоре не будем!

Тарин знал, что никто в его армии не дрогнет и не выпустит оружия до последнего вздоха, но иноземцев вдвое больше, а вестей из северных острогов нет.

– Эх, не поспевает Никитин, – Тарин, стоя с Вансом в одной из башен на стене каменка, пыхтел трубкой и смотрел, как многотысячная армия иноземцев по-свойски располагается меж холмами.

– Да, – подтвердил Ванс, – утром гонец прибыл из моего отрога, говорит, кроме всякого лихого люда по трактам да протокам и нет никого окрест.

– Может, Красным лесом идут, – предположил Тарин, а потом махнул рукой и спросил, – Резерв отвел?

– Да, воевода, и засадная тысяча в Красный лес ночью ушла.

– Думаю, к ночи они начнут, так что с вечера лампады жечь, бадьи с маслом проверь.

– Сделаю.

– Ладно, как на совете решили, я у первого вала буду, ну а ты уж леса держись, не дай обойти…

– Уж который раз мне это говоришь, – Ванс прищурился единственным глазом и демонстративно начал принюхиваться, – портки-то сухи?

Друзья грустно улыбнулись, глядя в глаза друг другу, потом обнялись крепко да пошли по стенам крепости в разные стороны, не оглядываясь.

* * *

– Тарин! – прикорнувшего на вязанках стрел за земляным валом воеводу тормошил караульный.

– Чего? – воевода быстро поднялся на ноги.

– От лагеря иноземцев всадники скачут, пятеро, будто передать что хотят.

– Ну-ка, – Тарин взобрался на вал, – хм… коня подай.

Пятеро всадников в блестящих доспехах остановились на тракте, не доехав до первой линии земляных валов пару сотен шагов, к ним со стороны каменка выехал один воевода.

– Сказать чего хотите? – Тарин остановил коня в паре метров от иноземцев.

– Да, воевода Тарин, – один из всадников и снял шлем.

– Скади, – удивился Тарин, – а в твоей армии что, закончились те, кто может ее повести?

– У тебя пока есть время зубоскалить, – улыбнулась Скади, – я решила подарить жизни тем, кто не будет препятствовать продвижению моей армии.

– Ты думаешь, кому-то в этих землях нужны твои подарки?

– Как ты смеешь! – Луек приподнялся было в седле, но Скади остановила его жестом.

– Ну, раз так…

– Императрица, – Луек указал на протоку у леса, от которой ехал верхом на диком звере всадник.

– Хм… интересно…

В несколько длинных прыжков болотный кот достиг тракта и медленно пошел к переговорщикам, ступая огромными лапами по земле, скалясь и издавая тихий утробный рык. Лошади забеспокоились, стали взбрыкивать, Луек и остальные сопровождавшие императрицу обступили ее.

– Несчастные! – крикнул Кессар, остановив кота, – здесь вы найдете только смерть! Такова воля Бэли!

– Кто ты? – спросил Луек, чувствуя, как холодок пробежал по его спине.

– Я сын народа Шахара, и другие дети его уже идут сюда, ведомые Бэли! Одумайтесь, иначе сгинете все! – Кессар наклонился к голове болотного кота и тот понес его обратно к лесу.

– Это что, один из тех дикарей, от которых ты сбежал из цитадели? – тихо, сквозь зубы спросила Скади.

В ответ Луек лишь кивнул.

– Готовься, Тарин! И никакие дикари, оседлавшие тварей болот, не защитят тебя и твоих воинов от императорской армии! – красная от злобы, Скади развернула лошадь и поскакала проч.

– Чего это он? – Тарин почесал в затылке и посмотрел в сторону скрывшегося на границе леса Кессара, когда переговорщики уже пылили к своему лагерю, пожал плечами и поехал к земляному валу.

Солнце почти опустилось к горизонту, окрасив небо кровавым закатом, ветер гнал по небу темные тучи, которые то и дело скрывали месяц Большой луны, и казалось, будто гигантский серп режет плоть. Птицы и зверье затихли, чувствуя приближение кровавой жатвы.