– Сколько у нас времени? – сразу спросил вождь, как только они вошли вместе с Пайгамбаром.

– Мало, – ответил я, а потом кивнул на молодого шамана, – он знает точно.

– Теперь я могу сказать… – Пайгамбар отвел глаза в сторону.

– Не томи! – я аж прикрикнул.

– Все начнется, когда Большая луна и Солнце встанут в зените.

– В обед, значит… – ответил я и посмотрел на левую руку, просто машинально, не было там никаких часов.

– Да.

Дверь распахнулась, и вошли Пенар и Ленар

– Ленар, – обратился я к шахарскому воеводе, – время пришло, высылай авангард!

– Высылать что?

– Высылай дозорный отряд по широкой тропе, как мы делали, помнишь?

– Понял.

– Несите лодки, готовьте доски! Все, как в прошлый раз, только теперь это не науки ради… да, и Махона предупреди, пусть готовится.

Я перевел взгляд на вождя, на что он поднял руку и сказал:

– Я последним покину Шахар!

– Да, да… я помню, завет Предков, – я вздохнул и добавил, – но пока не отправишь к тропе последнюю телегу из ремесленного чатрака, права не имеешь покинуть Шахар! Пайгамбар, Дарина, людей не пугаем, быстро, но спокойно поднимайте чатрак за чатраком…

Выдав всем ценные указания, я остался в одиночестве в комнате, запалил от тлеющих углей очага щепку и, раскурив трубку, подошел к окну. Еще ночь, но по всему Шахару загорались факелы, в окнах чатраков вспыхивал желтый свет лампад. Неужели только у меня сердце готово выпрыгнуть из груди? Я слышу, как люди просыпаются и начинают сборы, вижу, как вдалеке, у ремесленного чатрака зажглись огни… но они все спокойны! Разве что песню какую-нибудь задорную хором не поют.

– Бэли поведет нас! – раздался за стенкой звонкий и радостный голос младшего мальчишки вдовой соседки.

– Народ Шахара ждал исхода не одно поколение и для них это скорее великий праздник, – тихо проговорил я вслух, сам себе, ответив на вопрос.

Хотя, так даже лучше, чем паника и суматоха. Мы неоднократно проводили «учебные тревоги» и теперь, похоже, только я и Дарина волнуемся за них за всех.

Первый сильный толчок, и за ним еще два, чуть слабее донеслись от земли уже на рассвете, а рядом с Храмом Предков, который уже покинули шаманы, из булькающего болота, к небу выбросило высокий фонтан кипятка и грязной жижи. К этому времени в ремесленном чатраке уже были закончены все сборы, а в единственное орудие на лафете с узкой колеей оси, которое находилось в Шахаре, было впряжено четверо котов. Другие семь орудий, в разобранном состоянии уже месяц как спрятаны в сутках пути на юг от Шахара.

И коты не подвели – как только получили призыв, в течение двух часов они собрались у ритуального камня на поляне. Было заметно, что животные нервничают и тоже чувствуют опасность.

Люди покинули Шахар достаточно быстро. Без суеты и в приподнятом настроении, и даже после очередных толчков, когда ближний к горам чатрак стал уходить в болото, а дозорная башня накренилась и с хрустом и грохотом упала на главную улицу, все восприняли это как добрый знак… «Фанатики» – подумал я, переживая, что вождь и сотня воинов все еще находятся на территории Шахара. Они шли от окраин к тропе, заглядывали в каждый чатрак и проверяли, все ли покинули свои жилища.

– Поторопитесь! – крикнул я вождю, уже сидя в седле и чувствуя, как волнуется Рыжий.

Махон стоял рядом со мной, под склоняющимися над входом в Шахар ветвями, что уже несколько недель, как вспыхнули сочной зеленью. У Махона из вещей была лишь тощая торба через плечо, боевой топор за широким поясом и шахарский меч в ножнах на перевязи.

– Успеют, – спокойно сказал он и, глубоко вздохнув, как-то радостно добавил: – Хорошо, что исход свершился, хуже нет, чем жить ожиданием.

– Ты еще не знаешь, что народ Шахара ждет впереди.

– Что бы ни было! Предки простили нас и теперь у нас впереди новая жизнь, какой бы она не была.

– Пойдем уже, Омар Хайям! – я облегченно выдохнул, когда вождь с воинами сошли с деревянного настила и ступили на тропу, по которой все люди покинули Шахар.

Мне же и эскадрону посвященных, как я про себя стал называть тех, кто прошел обряд единения, и двум десяткам оружейников во главе с Махоном, предстояло идти другой дорогой – тропу разведали люди Кессара и выводила она к самому узкому месту Чистого озера, к тем самым старым гатям, по которым я выбрался к заимке Чарнавы.

Мы прошли около часа, когда подземные толчки стали все чаще и ощутимее, было слышно, как в стороне Шахара что-то грохочет, и наконец бахнуло так сильно, что Рыжий прижал уши и откровенное испугался, я почувствовал, как его страх передался и мне. Оглянувшись и посмотрев сквозь ветки деревьев на небо в стороне Шахара, я увидел, как вверх поднимается огромный, клубящийся черный столб дыма и пепла.

– А вот теперь поторопимся! – тихо сказал я, поднялся в седле и крикнул: – Шире шаг!

– Это голос предков… это их прощение… – тихо говорили шахарцы и оглядывались на поднимающийся к небу дым, похожий на гигантского черного червя.

– Ага, если не поторопимся, то с неба на нас начнут валиться подарки предков, – пробурчал я и попросил Рыжего двигаться быстрей, что он охотно и сделал.

* * *

Городище

– Доспех вам к лицу, моя императрица! – леди-наставница держала в руках большое и тяжелое зеркало из толстого стекла напротив Скади, которая неловко стояла в сверкающих латах.

– Тяжело и неудобно! – скривилась Скади, – может, надеть кольчужный доспех, как у дикарей княжества?

– Что вы! Этот доспех носила ваша мать и, доживи она до…

– Хватит! Помоги мне это все снять!

Наставница поставила зеркало у стены и поспешила помогать госпоже. В дверь покоев постучали…

– Войди! – громко сказала Скади.

Дверь открылась, в покои вошел наместник Стак, сквозняк закружил длинные шторы, они забились под зеркало у стены, и оно упало, покрывшись трещинами.

– Лучшие стекольщики империи полировали это зеркало больше года! – фыркнула Скади, а затем облегченно вздохнула, освободившись от тесной кирасы, – почему вы здесь, наместник, а не со своей армией?

– Я приехал, чтобы забрать из форта свою кавалерию, она нужна в хартских землях.

– Что же такого случилось? В ваших последних депешах я уловила некие настроения сомнений.

– Прошу, разрешите приостановить наступление и ограничиться осадами, до тех пор, пока Луек не поведет степняков с севера.

– Объяснитесь, наконец! – не без помощи наставницы, Скади освободилась от доспеха и уселась в застеленное мехами кресло.

– Моя императрица, как я уже докладывал, у бунтарей что-то изменилось, о ночных вылазках и рейдах им становится известно, и тогда хартские стрелки обрушивают град стрел, пробивающих доспехи наших воинов… Потерь все больше, результатов все меньше, с весны мы больше не взяли ни одного острога, бунтари яростно обороняются и делают вылазки в наши полевые лагеря.