– Топливные баки? – спрашиваю я у Хагстрема. – Эта бандура сейчас рванет?

Но он мотает головой и указывает в другой конец судна.

– Топливные баки вон там. А тот огонь от того, что обычно взрывным устройством зовется.

Вот тебе и на. Бомба. Куда же, черт возьми, подевалось легендарное неумение Талларико по этой части? Похоже, кто-то из его людей все-таки прикинул, как соединить проводок А с разъемом Б.

Еще один внезапный крен, пока яхта погружается еще на несколько футов в океан. В пяти-шести ярдах оттуда мне видны куски «Могучего клюва», плавающие рядом с обломками того, что раньше было гоночным катером, на котором мы сюда прибыли. Если бы я пришвартовал его к другому борту, он по-прежнему был бы в достаточно приличном состоянии, чтобы на нем отсюда уплыть. Теперь же я лишь надеюсь, что там остался кусок достаточно большой, чтобы за него подержаться.

– До берега нам придется плыть, – говорю я Хагстрему, и он кивает, еще крепче ухватывая Норин за ноги. – Сможешь привести ее в сознание?

Нелли пробует похлопать Норин по щекам и тем самым привести ее в чувство, но она никак не отвечает на оскорбления и просто лежит. Если бы ее грудь равномерно не поднималась и опускалась, я был бы вдвойне встревожен. Следующий ход Нелли – попытаться сыграть роль прекрасного принца и пробудить спящую красавицу поцелуем в губы. Странно – неужели он думает, что это и впрямь может сработать…

Оказывается, может. Норин приходит в себя, кашляя и отплевываясь, и капли воды с ее губ распыляются в облачко тумана над палубой. Затем она прищуривается в скудном свете – солнце уже светит не так сильно, его закрывают какие-то странные облака – и видит над собой нас с Нелли.

– Что случилось?

– Бомба, – говорю я. – Взрывчатка. Тонем. Времени мало.

Норин понимает намек и с трудом поднимается на ноги. Пошатываясь, она все же стоит. Как раз над правым глазом у нее вздулась скверная шишка – перекошенные чешуйки покрывают сине-зеленый желвак. Когда Норин опускает голову, взгляд ее совсем затуманивается, глаза бессмысленно ходят туда-сюда, а потом она падает мне на руки.

– Она ранена в голову, – предполагает доктор Одри.

– Думаете?

Я нисколько не сомневаюсь, что мы с Нелли запросто смогли бы вплавь добраться до берега.

– Вы умеете плавать? – спрашиваю я у Одри, и она энергично кивает в ответ. Норин по-прежнему без сознания – нужно к чему-то ее привязать, как-то удерживать на воде, пока мы будем толкать ее к берегу…

В десяти футах от носа – черт, кормы? – в общем, от одного из концов яхты я вижу знакомое кресло белой кожи, все еще прикрепленное к неровному куску настила гоночного катера. Кресло покачивается на волнах, держась над поверхностью, тогда как все остальное уже ушло под водную гладь.

– То, что надо, – говорю я, передаю Норин Хагстрему и рыбкой прыгаю в океан, от всей души надеясь, что не долбанусь башкой о какую-нибудь деревянную колобаху. После всего, что я на данный момент пережил, очень глупо было бы объяснять заинтересованным ангелам у райских врат, что причиной моей смерти стал нырок во что-то твердое типа два на четыре.

Однако мой вход в воду получается просто блестящим, 9,5 балла от русского судьи, и я гребу к обломкам катера. Там я в темпе оборачиваю свой хвост вокруг столба, соединяющего кресло с обломком настила. Еще несколько гребков – и я снова у яхты, которая уже на три четверти под водой и стремительно погружается.

Хагстрем уже понял, в чем соль. Опустив Норин мне на руки – я как могу держусь на воде, используя все плавательные навыки, каким меня учили на Гавайях, – он находит кусок веревки и ныряет в океан рядом со мной.

– Грудь обвязывай, – инструктирует он меня, подсаживая Норин в кресло и стараясь держать всю платформу как можно прямее. Я покрепче ее привязываю, что, между прочим, и на суше не так уж легко, а когда ты покачиваешься в океане, почти невозможно.

Однако через тридцать секунд Норин надежно привязана к креслу, и мы с Хагстремом, а также примкнувшая к нам Одри начинаем толкать изо всех сил – одна рука держит импровизированный плот поровнее, а другая прилагает основное давление, пока мы вовсю лягаемся, направляясь к далекому берегу.

Вскоре я слышу последний бульк погружающейся позади яхты, всасывающий звук, пока океан глотает останки некогда прекрасного судна, а потом оттуда прилетает порыв ветра, так раздувая нам волосы, что они почти высыхают.

Единственная проблема в том, что от уходящих под воду судов никакие порывы ветра не прилетают.

Зато сильные порывы ветра бывают перед самым ураганом. Я оборачиваюсь, прекрасно понимая, что даже супруга Лота влепила бы мне пощечину за столь дурацкий поступок…

Что-то поглотило небо. Где раньше были пушисто-белые облака, теперь нет ничего, кроме клубящегося мрака. Это мрак несется вперед, стремительно отхватывая кусочки от той немногой голубизны, что еще осталась вверху. Теперь я понимаю, что испытывали технологические компании, когда на них обрушился «Майкрософт».

– Ураган! – кричу я Нелли и Одри и тут же ощущаю, как слаб мой голос на фоне нарастающего рева шторма.

– Что?

– Ураган! – Обеими руками держась за плот с Норин, я опускаю голову под воду и начинаю работать на пределе, меньше заботясь о направлении, чем о чистой силе толчка. Волны накатывают на мою спину, поддавливая меня вперед, словно они тоже спешат убраться подальше от Алисы. Однако им приходится в отчаянии разбиваться о мое тело, ибо я для них слишком медленный.

Мои пальцы соскальзывают, и плот с Норин начинает куда-то уходить. Я снова от души лягаюсь и все-таки ухватываюсь за платформу как раз перед тем, как очередная волна подбрасывает ее и хочет опять выдернуть из моей хватки. Хагстрем с Одри едва держатся, их тоже молотят внезапно налетевшие волны, пока шторм нажимает на кнопку МЕСИТЬ на поверхности океана, сбивая все вокруг в белую мыльную пену.

Сверкающая вспышка озаряет темнеющее небо, и почти мгновенно следует громовой раскат. Вот классно! А я тут как раз подумал, что несколько миллионов вольт электричества – именно то, что нам нужно, чтобы ситуация стала еще пикантнее.

– Странно, – кричит Нелли. – Обычно в ураганах молний не так много…

– Ты мне сейчас будешь лекцию о погоде читать?

Еще одна волна налетает справа, нежданный поток воды подбрасывает нас вверх, затем левая сторона платформы падает вниз, а потом она несколько секунд каким-то чудом удерживается в вертикальном положении…

Вода уже у меня во рту, в носу, заполняет все пространство перед глазами. Плот все-таки перевернулся. Я чувствую перед собой тело Норин, все еще привязанное к креслу. Но теперь она головой вниз висит под водой, и считанные мгновения спустя ей будет крышка.

Я уже ни хрена не вижу, но чертовски уверен, что осязание мне не отказывает. Веревка толста, но мои когти остры, и требуется лишь несколько быстрых ударов. Норин отплывает от кресла, а я хватаю ее и тащу вверх, на воздух…