– Есть одна игра, – сказал он мне, – просто дешевый фокус. Если хочешь получить информацию, сразу начинай с главного.

Шермана разоблачили до его натуральной шкуры и привязали к крепкому стулу, хвост закрепили прочной изолентой, голову прижали к столбу и притянули туда толстой алюминиевой проволокой. К тому времени он уже очнулся, выплевывая в нашу сторону всякие лестные эпитеты заодно с изрядным объемом слюны.

– Гадрозавры хреновы! Он вас всех замочит! Как только до Эдди дойдет…

Тут Нелли махнул когтем, зацепил раздвоенный язык Шермана и мигом его отхватил.

Целая река боли излилась из пасти раптора, невразумительный сумбур беспорядочных гласных и согласных вперемешку с протяжными воплями, а Нелли просто отступил на шаг, сжимая в кулаке вялый розовый язык.

– Как же он теперь говорить будет? – поинтересовался я. – Мне казалось, главное было выяснить, что ему известно.

– А мы ему шариковую ручку дадим.

Мы дождались, пока вопли улягутся, а потом Шерман вдруг самым что ни на есть чудесным образом захотел от всей души нам помочь. Маркус придерживал его руку, пока Шерман корябал шариковой ручкой по листу бумаги, отвечая fia все вопросы, какие только Нелли приходило в голову ему задать.

А знал он очень много – деловые планы, замыслы убийств, схемы вымогательства – в общем, все грязные секретики Талларико. Единственной проблемой стало то, что он не знал того самого, о чем нам больше всего хотелось узнать.

– К черту, – сказал Хагстрем после тридцати минут бессмысленной писанины. – Он не в курсе.

Я согласился.

– Зато мы теперь по крайней мере знаем, где похоронен Хоффа и кто заказал убийство Кеннеди.

– Ну да, и на эту информацию можешь себе чашку кофе купить.

Я не стал ему говорить, что за эту информацию кое-кто даст куда больше.

– И что теперь?

– Теперь мы его на ломтики постругаем, – ответил Хагстрем и дал Маркусу сигнал. Я отвернулся.

Гленда тоже не смотрела. Мы оба внимательно разглядывали стену пакгауза, пока активное бульканье Шермана наполняло воздух. Он был отправлен в великое запределье, к нескончаемому запасу начоса и соленых огурцов. Маркус с Энди должны были позаботиться обо всех деталях, избавиться от трупа. А нашей задачей было двинуться дальше по списку и схватить следующего головореза Талларико. В конечном итоге кто-то должен был дать нам то, в чем мы нуждались.

Однако на каждого взятого нами парня Талларико они брали одного из наших. Хагстрем был уверен, что мы надежно прятали наш народ, но невесть как бригада Талларико умудрялась выяснять, где они скрывались. Как правило, их убивали прямо на месте. Но порой… порой все бывало совсем не так мило.

Однажды Маркус ушел в разведку и не вернулся. Шесть часов спустя его нашли висящим в холодильнике для хранения мяса в заведении типа шашлычная – таком ресторанчике, где клиенты могут сами выбирать себе кусок из-за плексигласового окна и наблюдать за тем, как его разрубают. Один близорукий старикан выбрал себе солидный на вид кусок мяса в самом углу, и только после того, как Маркуса сняли с крюка и шлепнули на стол, шеф-повар понял, что из этого зверя ему бастурмы не сделать.

На следующий день мы взяли Джерри, пожирателя фишек маджонга. Честно говоря, особым отмщением тут не пахло. Скорее это было проделано для порядка: он был следующим по списку, как раз перед самым главным боссом. Вообще-то мы могли бы и пропустить доброго старину Джерри, но Талларико в день шторма так удачно сыграл в Грету Гарбо, что ни один из наших разведчиков так и не смог дознаться, где он засел. А потому, за неимением лучшего, мы занимались его подчиненными.

Джерри заховался в доме престарелых рядом с Дания-Бич, огроменном особняке под названием Тара, где его круглые сутки кормили, развлекали и окружали заботливые сестры. Палата, где он находился, в последний раз была занята дряхлой тетушкой Эдди Талларико, а со времени ее кончины семья просто платила за то, чтобы помещение придерживали как раз для таких оказий. Проникнуть туда было очень непросто, ибо о каждом визитере там полагалось докладывать особо, и к тому времени, как нам удалось бы добраться до палаты Джерри, он, вне всяких сомнений, уже давно бы оттуда свалил.

Однако я знал про кое-какие слабости Джерри по нашей продлившейся восемь часов и резко прерванной игре в маджонг, а потому предложил Хагстрему выставить посты у всех местных гастрономов. И точно – Джерри засекли в «Шакал-хаусе», когда он покупал там себе новый запас солонины. Мы схватили его прямо на улице. Быстрый обмен любезными приветствиями – и вот он уже в машине, в пакгаузе, выкладывает все подчистую. Хагстрему даже не потребовалось ему язык отрезать.

В тот день расчлененный труп Джерри был отправлен в лагерь Талларико на Звездном острове внутри гигантской урны, сверху из которой торчали две небольшие пальмы. Это обошлось семье в 819 баксов, но когда ты хочешь послать извещение о смертном приговоре, тебе следует позаботиться о том, чтобы послать все самое лучшее.

На следующий день полицию вызвали в местный парк культуры и отдыха, где колесо обозрения вдруг застопорилось, не сделав и половины оборота. После дальнейшего осмотра полицейские нашли труп, вклиненный в гигантский мотор этой хитрой штуковины. Руки и ноги трупа были привязаны к шестерням, а рот заклеен розовой изолентой. Теория следствия была такова, что жертва всю ночь оставалась в живых, дожидаясь неизбежного, а в начальные секунды первого оборота колеса обозрения ее конечности были одна за другой оторваны от туловища. К счастью, среди прибывших на место дознавателей оказался один динос. К несчастью, жертвой стал Энди, и таким образом два наших лучших исполнителя ушли в дальние края.

На следующий день Гленда поймала меня в тот момент, когда я поглощал завтрак из тех немногих белков, которые мне удалось насшибать в кладовке пакгауза. Регулярные сессии пыток и побоев уже начинали сказываться на моем теле. Я чувствовал себя худым и изношенным, точно слишком долго использовавшаяся ткань.

Гленда подтащила еще один стул к моему.

– Послушай, Винсент, мы должны это остановить.

– Ты ее не знала.

– Я ее знала. Конечно, не так, как ты или Нелли, но я знала Норин, и я согласна, она была славной женщиной…

– Ты ее не знала, – повторил я. – И ты не знала Джека – так что и говорить не о чем.

Гленда вскочила на ноги, резким пинком отбрасывая свой стул назад.

– Тогда на кой хрен я здесь, как по-твоему? Потому что я опять тебя вызволяю, как я всегда делала. Как-то спас тебя, когда то дельце с Макбрайдом пошло наперекосяк? Я. А кто помог тебе прикинуть, как выползти из-под обвинений Совета, когда трав в тебе было столько, что хватило б быка свалить? Я. И теперь я тебе говорю – это уже не наша разборка. – Прежде чем я успел запротестовать, она продолжила: – Да, я знаю, ты их обоих любил, это я уже поняла. Я во все это дело врубаюсь. Но взгляни на себя, Рубио. Ведь ты по угли в мафиозную войну влез. Ты частный сыщик, черт побери, а не какой-то крутой мафиозо.