Когда вода снова уходит, я убеждаюсь, что Хагстрем дышит, после чего в темпе принимаюсь рвать когтями веревку.

– Норин, – выдыхает Хагстрем. – Мы должны… ей позвонить…

– Я пытался, но без толку. – Мне удается прилично растрепать два главных кольца веревки и тем самым их ослабить. – Давай, пробуй. Поднажми.

Хагстрем корчит гримасу, напрягая мускулатуру. Кольца веревки так врезаются в его плоть, что кожа угрожает вот-вот лопнуть.

– Давай же, давай! – ору я, пытаясь припомнить мантры, которые выкрикивают личные тренеры и наставники Малой лиги по всему свету. – Жми на все сто!

Хагстрем охлаждает меня одним-единственным огненным взором, затем делает глубокий вдох, раздувая грудь, выгибает спину – и вдруг все веревки разом рвутся. Нелли падает ничком, в набегающую волну, а я мигом его подхватываю и волоку к берегу. Береговых спасателей почему-то никогда нет рядом, когда они тебе требуются. Более того, их никогда нет рядом, когда они тебе даже не требуются.

На полпути к берегу Хагстрем выскальзывает из моей хватки и сам встает на ноги.

– Нормально, – говорит он. – Я могу идти.

Мокрые, измученные и почти обезумевшие, мы кое-как забираемся в «мерседес». Хагстрем садится за руль, а я тем временем принимаюсь за телефон.

– В пентхаусе по-прежнему никто не отвечает, – вскоре сообщаю я.

– Проклятье, – рычит Нелли. – Сколько раз я велел Норин простым мобильником обзавестись!

– Норин не та девушка, которой можно что-то велеть, – замечаю я.

– Это точно. – Хагстрем качает головой. – Ты ее когда-нибудь в споре одолевал?

– Бывало, но не в тех случаях, которыми стоит гордиться.

И тут мы вдруг дружно понимаем, что говорим об одной и той же женщине, причем на одном языке. Что в разное время у нас с этой дамой были одни и те же отношения. И самое поразительное, что мы совершенно не готовы в связи с этим порвать друг другу животы и вытянуть кишки через нос.

Звонит мой мобильник, и я едва его не роняю, стараясь как можно быстрей приложить к уху.

– Норин?

– Ты где? – Это Гленда. Из мобильника слышен дорожный шум.

– Еду на север. А ты где?

– Еду в Холовер, как ты сказал. Что за дьявольщина творится?

– Нет времени объяснять, – говорю я. – Норин с тобой?

На фоне звучит бибиканье, а потом Гленда, в дюймах от своего мобильника, отпускает кому-то фантастический залп матерщины. В радиусе десяти миль от нее все сейчас как пить дать густо краснеют. Наконец Гленда переходит в более приемлемый режим и сообщает:

– Норин на яхте.

– Норин на яхте, – передаю я Хагстрему. Тут я вспоминаю, что динамик моего мобильника имеет одну модную функцию, и, после нескольких мгновений возни, нажимаю нужные кнопки. Теперь мы можем совещаться втроем.

– Она вышла на яхте? – спрашивает Хагстрем. – Она же терпеть эту посудину не может.

– Не знаю, – говорит Гленда. – Она сама так сказала. Они с Одри полчаса назад туда направились. Сразу же после того, как буря миновала.

Одри. Миниатюрная пожилая дама, гериатрическая тень Джека. То и дело у него под боком, никогда ни слова ни говоря, неизменно пользуясь полным его доверием.

Одри. Очень кстати слинявшая из ночного клуба Дуганов как раз перед покушением на убийство с распад-порошком.

Одри. Очень кстати отпросившаяся с похода за мягким мороженым в тот вечер, когда застрелили Джека.

Итак, Одри. У нее определенно есть знание обстановки и необходимые средства. А тот факт, что она неким образом связана с девушками с «фабрики звезд», означает, что у нее вполне может быть налажен контакт с Талларико.

И теперь она наедине с Норин.

Я хватаю телефон и ору:

– Гленда, ты должна немедленно добраться до яхтенной гавани! Останови эту яхту! Не дай ей выйти в море!

Хагстрем бросает на меня недоуменный взгляд:

– В чем дело?

Но Гленда достаточно хорошо знает мой тон, чтобы мне доверять.

– Ты уверен, Винни?

– Достаточно. Если я не прав, вреда не будет. Давай, сделай все, что сможешь, но не дай им на той яхте выйти.

Я отключаю мобильник и откидываюсь на мягкую спинку кожаного сиденья, а Хагстрем тем временем гонит машину к пристани, яхте и Норин, которая и ведать не ведает, что славный набор старых, но вполне смертоносных когтей нацелен ей в спину.

– Да зачем ей это делать? – недоумевает Хагстрем, пока мы несемся от стоянки Холовер-Бич прямиком к яхтенной гавани в Форт-Лодердейле. – Одри многие годы была с Джеком.

– И что она для него делала?

– Вообще-то не знаю. Никто из нас толком не знал. Помогала с какими-то мелочами.

– Угу, – отзываюсь я. – С такими мелочами, как убийство.

Когда мы добираемся до яхтенной гавани, я вижу Гленду на дальнем конце одного из причалов, размахивающую руками, чтобы привлечь наше внимание. Гленда нервно озирается, глаза ее бегают туда-сюда, словно ее застали за тем, как она тырит цукаты с праздничного торта. В воздухе плывет легкий запах пороха – должно быть, какой-то кретин поблизости стрелял по тарелочкам.

– Ты ее нашла? – спрашиваю я.

Гленда слегка покачивается взад-вперед на пятках.

– И да, и нет.

– В смысле?

– Да, я ее нашла, нет, ее здесь нет.

Хагстрем не в том настроении, чтобы дурачиться.

– Где она?

– На яхте, – говорит Гленда. – С Одри. – Тут Гленда тянет себя за шорты, словно стараясь стащить их с бедер. – Я прибыла как раз в тот момент, когда они уже отчаливали. Я пыталась им махать. Пока я сюда добиралась, я даже придумала предлог насчет потопа в пентхаусе, ничего лучшего в голову не пришло, но они к тому времени уже меня не слышали. Я пыталась, я правда пыталась, но…

Итак, Норин сейчас там наедине с Одри – и понятия не имеет о том, что задумала пожилая дама. Я уже представляю себе, как Одри смотрит Норин в затылок, дожидаясь верного момента, чтобы вколоть ей наркотик, резануть когтями, выбросить за борт и позволить морю разобраться с последними остатками семьи Дуганов.

Примерно в миле от берега на волнах покачивается сияющая белая яхта футов сорок в длину.

– Извини, Винсент, – говорит Гленда. – Я думала, я все-таки справлюсь…

Но я уже осматриваю пристани на предмет того, что мне прямо сейчас требуется. И вот он – в двух причалах отсюда. Я бегу к нему. Гленда и Хагстрем какое-то мгновение недоумевают, но затем плотно садятся мне на пятки.

– Ты что, Рубио, совсем охренел? Что ты делаешь? – орет Гленда.

– А ты как думаешь? – откликаюсь я, запрыгивая в гоночный катер – его нос, длинный и широкий, просто идеален для скачки по волнам на восьмидесяти узлах – и в темпе отвязывая швартов от металлической планки на пристани. – Катер угоняю.