Мари, оставшись одна, закрыла глаза и вдохнула аромат фиалок. Она словно бы перенеслась на тридцать лет назад, в одно прекрасное мартовское утро…

Адриан молча смотрел на супругу. Вот уже несколько дней Мари неумело пыталась скрыть от него свою печаль, но озабоченное выражение лица и опущенные уголки губ выдавали ее с головой.

Вечером Мари рано ушла в спальню, не забыв поблагодарить детей. Они вместе трудились, чтобы устроить матери достойный праздник, чем очень ее порадовали. Даже двенадцатилетняя Ману, характер которой, увы, с возрастом не менялся к лучшему, взялась за дело и создала собственными ленивыми ручками шкатулку для рукоделия, к которой прилагался абсолютно новый несессер с принадлежностями для шитья, купленный ею на сэкономленные деньги.

Букет фиалок в китайской вазочке Мари поставила на прикроватный столик. Однако на цветы она старалась не смотреть. Адриан, ложась в постель, заметил мягко:

— Дорогая, похоже, подарок Мари-Эллен понравился тебе больше, чем другие!

— И да и нет! Просто для меня день рождения — особенный праздник. А с этими полевыми цветами у меня связаны не самые радостные воспоминания.

Адриан нежно обнял жену. В его объятиях она всегда обретала покой.

— О чем ты грустишь? — спросил он. — Что-то случилось? Дорогая, я точно знаю, ты чем-то обеспокоена.

— Ничего стоящего внимания, я просто устала. К счастью, Лизон мне помогает, хотя ей нужно много заниматься.

— Лизон — замечательная девочка, но и она заметила, что ты не в настроении. А ведь она так старалась тебе угодить!

Мари привстала, на лице ее отразилось волнение:

— Ты хочешь сказать, она из-за меня расстроилась? О, Адриан, скажи, что я ошибаюсь! Моя золотая девочка, она так радовалась, что ужин получился изумительно вкусным! А я ни разу не похвалила ее, пока мы были за столом, мне было не по себе…

Адриан погладил Мари по голове, внимательно глядя на нее:

— А почему тебе было не по себе?

Обычно ему не составляло труда вывести жену на искренний разговор — Мари не умела лгать. Этого вопроса было достаточно, чтобы Мари решилась:

— Послушай, Адриан, я уже месяц ношу это в себе и больше не могу! Речь идет о Леони. Я думаю, она серьезно больна. Я люблю ее, как сестру, и ничто не может этого изменить. Для меня она навсегда останется маленькой девочкой, у чьей постели я часто сидела по вечерам в приюте, моей обожаемой приемной сестрой, которая жила со мной в «Бори»… Я бы очень хотела, чтобы ты ее осмотрел. Я попыталась ее уговорить, но она не сказала мне ни слова. Слышишь, Адриан, ни слова! Она молча ушла в часовню. Она просто прячется за обетом молчания, но это нелепо!

Он вздохнул. Леони! Узнав, что бывшая возлюбленная просит обазинских монахинь принять ее послушницей, он испытал шок. Леони, которая обожает жизнь и все ее удовольствия и искренне любит свою профессию! Он сказал неуверенно:

— Возможно, она не больна, на нее так повлияло изменение образа жизни… Или, если ты все-таки права, она намерена тихо угаснуть. Но в любом случае я не понимаю, почему Леони решила уйти в религию, ведь она утратила веру, если когда-либо вообще ее имела… Это очень странно.

Мари пожала плечами:

— Знаешь, Адриан, когда растешь под крылом у монахинь, кое-что остается с тобой навсегда. Если бы только Леони согласилась со мной поговорить! Думаю, я попрошу мать-настоятельницу, чтобы она помогла мне. Она сумеет убедить Леони нарушить обет молчания.

— Однако меня она в любом случае не захочет видеть, — отозвался Адриан. — Так что я не смогу ее осмотреть. Заставь ее побеседовать с другим доктором. Хотя, может статься, Леони и сама знает, что с ней, ведь она сведуща в вопросах медицины…

С этими словами Адриан улегся на кровать. Мари потушила лампу и задумалась. В голове кружился вихрь картинок. Фиалки, подаренные Пьером тридцать лет назад… Слезы шестилетней Леони, которая проснулась среди ночи, когда остальные воспитанницы приюта спали… И эта сцена, когда Мари застала Леони полуголой на коленях у Пьера в комнате, отведенной в «Бори» под прачечную, — их испуганные, растерянные лица…

— Дорогая, перестань портить себе нервы! Иди ко мне, я сумею тебя утешить!

— Нет, только не сегодня, любовь моя. Прости меня!

Адриан не стал настаивать. Он попытался было придумать, как устроить так, чтобы другой доктор осмотрел Леони, но усталость взяла свое, и он быстро уснул.

Мари же сложила ладони и стала молиться за Леони, впервые за много-много лет:

— Пресвятая Богородица, защити Леони, мою младшую сестру! Она сильно страдает, я это чувствую, и я не хочу ее потерять! Умоляю тебя, пусть она откроет свое сердце и выслушает меня, поговорит со мной…

* * *

После полудня, когда Мари пришла навестить сестру Юлианну, к ней навстречу вышла Леони. Обрамленное монашеским покровом, лицо ее было мертвенно-бледным.

— Мари, у тебя есть свободная минутка?

— Конечно! Идем в рукодельню, я видела, что оттуда вышли ученицы.

Обе женщины сели. Мари, чувствуя комок в горле, спросила:

— Что с тобой происходит, сестричка?

Леони с грустной улыбкой ответила:

— Да, теперь это обращение стало уместным как никогда! Хотя ты и раньше так меня называла, но я этого не заслуживала!

— Прошу, давай не будем об этом! Прошлое не должно нас мучить, Леони! И все-таки у меня есть вопрос, который сводит меня с ума… Скажи, ты приняла постриг потому, что мы с Адрианом поженились? От отчаяния или из ревности? Может, тебе хотелось снова сойтись с ним?

— Нет, Мари! — холодно отозвалась Леони. — Как такое могло прийти тебе в голову? Я никогда не хотела выйти замуж за Адриана, потому что я никогда по-настоящему его не любила, и все эти годы, пока мы жили вместе, я делала все, чтобы не родился ребенок, который связал бы наши судьбы. А с тех пор, как я узнала, что вы очень счастливы вместе, я обрела душевный покой. Вы были созданы друг для друга, я очень быстро это поняла.

Леони замолчала, переводя дух. Мари, успокоенная ее словами, обняла подругу за плечи:

— Ты больна, я ведь права? Но я не хочу потерять тебя, Леони, ты должна лечиться! Надеюсь, ты не поэтому решилась со мной заговорить. Послушай, я попрошу одного доктора из Брива приехать сюда, завтра же!

Мари постаралась вложить всю силу убеждения в каждое свое слово, она всей душой желала помочь, спасти подругу. Но Леони только отмахнулась:

— Я просто хотела попросить тебя не беспокоиться обо мне. Я видела, что ты нервничаешь, волнуешься, ищешь со мной встречи… Мари, я закончу свою жизнь там, где она началась, — в Обазине. Спасибо, что ты все еще меня любишь, несмотря на все то, что я тебе сделала. Спасибо, что ты есть на свете, моя милая Мари из «Волчьего Леса»! Я была так счастлива в Прессиньяке с тобой и папой Жаном!