— Нет, моя крошка. Мне пора возвращаться к себе и варить суп. Останься с мамой, порезвитесь тут вместе!

Мари смотрела вслед удаляющейся свекрови, которая продолжала носить платья траурных цветов. Чепец Нанетт чуть съехал набок. Лизон взяла мать за руку, и это прикосновение подействовало на Мари успокаивающе:

— Мамочка, а почему бабушка сердится?

— Она не сердится, просто ей немного грустно… Она боится, что в новом доме будет чувствовать себя одинокой. Без нас, понимаешь? Но я пообещала, что мы каждый день станем ходить к ней в гости!

Лизон принялась скакать с ноги на ногу, а это свидетельствовало о том, что девочка нервничает.

— Но мы ведь будем жить здесь, мамочка, скажи? — спросила она.

— Конечно! И мы будем счастливы! Очень-очень счастливы все вместе!

21 декабря 1932 года

Мари закрыла дверцу шкафа. Она только что примерила платье, которое собиралась надеть в рождественский вечер. Одна в комнате, перед зеркалом… Неужели она становится кокеткой из страха разонравиться своему второму мужу? Мари вспомнила последнее Рождество в «Бори», вспомнила, как умер отец. Возвращаясь мысленно в то время, молодая женщина ужасалась количеству обрушившихся на нее несчастий. Адриан сумел сделать ее счастливой, она даже не представляла, что такое возможно. Не прибегая к крайним мерам — без излишней строгости и избыточной доброты, — он добился того, что дети привязались к нему, а потом и полюбили своего отчима.

Жители Обазина и окрестностей быстро прониклись уважением к новому доктору, поскольку Адриан обладал ценными качествами, располагавшими к нему людей, — чувством юмора, искренностью, умением сопереживать… и, что немаловажно, он чаще всего правильно ставил диагноз.

Рядом с ним Мари обрела покой, но вместе с тем стала страстной любовницей. В первые месяцы после свадьбы они ожидали, что она забеременеет, но этого не случилось. Адриан не слишком расстраивался по этому поводу. Более того, он считал, что виноват в этом именно он.

— Прости, что говорю тебе об этом, но Леони тоже ни разу не забеременела, — сказал он Мари несколько месяцев назад. — Наверное, я не способен зачать ребенка. Ну и пусть! Знаешь, мне хватает твоих детей. Им нужен отец, и я с удовольствием исполняю эту роль.

Мари и так была счастлива, но у нее был еще один повод для радости. Она подумала о секрете, который тщательно берегла и который сделает сегодняшний праздник еще более отрадным. Месяцы следовали друг за другом, полные удовольствий, даже блаженства. Работа в школе продолжала приносить Мари много радостных моментов. Адриан предложил ей самой решить, хочет ли она стать домохозяйкой или продолжить преподавать, и Мари была ему очень за это признательна. Правда, ее решение было сопряжено с небольшими дополнительными тратами: пришлось нанять женщину, которая трижды в неделю приходила помогать по хозяйству.

— Мне так повезло! — прошептала Мари, еще раз посмотрев на себя в зеркало.

Молодая женщина машинально взглянула на наручные часы. Почти семь вечера! Охнув от неожиданности, она схватила шляпку.

* * *

Ману вешала гирлянду из золоченой бумаги на елку, которую Мари поставила в гостиной, в проеме между двумя окнами. Девочка радовалась тому, что на какое-то время осталась одна в комнате. Потрескивание огня в камине действовало на нее убаюкивающе. Наверху, в своей комнате, ходила мать. Лизон и Поль скоро вернутся от бабушки Нан. Нужно было получить как можно больше удовольствия от этого благословенного одиночества!

В гостиную вошел Адриан и сдвинул очки к кончику носа:

— Ману, ты не скучаешь здесь одна?

— Вот уж нет! Я наряжаю елку! Мама попросила…

Адриан сдержал улыбку. Трудный характер девочки забавлял его. В начале совместной жизни Мари беспокоило, уживутся ли они с Ману. Но Адриан, тонкий психолог, понял, чего не хватает младшей падчерице, — отца. С первых месяцев они с Ману учились относиться друг к другу со взаимным уважением, и вскоре привязанность стала взаимной.

Мари спустилась по лестнице и бросилась на шею мужу, который как раз вышел в вестибюль.

— Дорогой, я бегу к мяснику! Зайти после уроков не получилось…

— Не задерживайся, Мари! Я закрываю кабинет. Надеюсь, сегодня у меня уже не будет пациентов.

Они смотрели друг на друга как зачарованные — совсем как на заре своей любви. Мари, с распущенными волнистыми каштановыми волосами, показалась ему удивительно красивой. Пусть чуть менее стройная, чем раньше, жена по-прежнему выглядела очень молодо, хотя ей исполнилось тридцать девять. Мари поцеловала супруга в губы и сдернула с вешалки плащ.

Дождливая холодная ночь заключила городок в свои объятия. Церковный колокол прозвонил семь раз. Мари быстро шла по улице, на душе у нее было светло и радостно. Она успела привыкнуть к городку, и ей казалось, что она жила здесь с рождения. Витрина лавки мясника была ярко освещена.

— Уф! Хорошо, что я успела вовремя!

Она закрыла за собой дверь, и над головой звякнул колокольчик. Из-за прилавка выбежала хорошенькая девочка. Маленькая Мари-Эллен обожала проводить время в отцовском магазине, и в свои пять лет не боялась обстоятельно расспрашивать покупателей, что они желают приобрести. Родители благосклонно относились к шалостям дочери.

— Добрый вечер, мадам Мари! — воскликнула девочка. — Сейчас папа к вам выйдет!

— Добрый вечер, мадемуазель! Как поживаете?

Мари-Эллен расхохоталась. Она обожала эту милую даму, которая часто, к их обоюдному удовольствию, говорила с ней как со взрослой.

Адриан Дрюлиоль, высокий, крепкого сложения молодой мужчина, неизменно одетый в рабочую куртку и берет, появился за прилавком:

— Ах, это вы, Мари! Ваш заказ готов. Я добавил вам косточку для собаки Лизон.

— Огромное спасибо! Простите, что пришла так поздно!

Мари-Эллен настояла на том, чтобы самой подать пакет Мари. Молодая женщина наклонилась и поцеловала девочку в лоб:

— Спасибо, моя крошка! Ты настоящий маленький ангел!

Обменявшись с мясником парой банальных фраз о дожде и болезни соседки, мадам Булье, Мари весело попрощалась и вышла. На улице ей сразу стали заливать лицо холодные капли дождя. Но она совсем не расстроилась, ведь ей были уже видны освещенные окна их гостиной… Надеясь застать Лизон и Поля уже дома, она ускорила шаг.

Черный автомобиль последней модели притормозил, поравнявшись с молодой женщиной. Мари из страха оказаться забрызганной грязью отшатнулась к стене дома. Из машины на нее со странным выражением лица смотрел мужчина. Она ощутила укол беспокойства, потому что это блеклое лицо показалось ей знакомым.

Она собралась перейти улицу, когда автомобиль остановился в трех метрах впереди нее. Не выключив двигатель, водитель открыл дверцу. Мари застыла, словно загипнотизированная задними фонарями авто, красноватым светом светившимися в ночи.