Собравшиеся согласно кивали. Все жалели беднягу Берни, который ждал события целое лето и теперь имел шанс его пропустить из-за своего падения с лестницы. Сара была удивлена тем, с какой легкостью ложь соскальзывала у нее с языка, когда заходила речь о Бернарде. «Да, не повезло. Я услышала жуткий грохот, прибежала, смотрю – а он лежит у подножия лестницы. Должно быть, оступился». Вот очередное умение, которым она овладела в Праге в совершенстве: разукрашивать правду до такой степени, чтобы та оказалась полностью скрытой.

– И еще, – добавил Майлз. – Сегодня вечером возвращается Макс. Вместе со своей кузиной, которая тоже будет присутствовать на вечеринке. Настоятельно прошу вас, постарайтесь не ударить в грязь лицом.

Каким-то чудом Саре удалось сделать так, чтобы именно ей поручили забрать костюмы из комнаты Берни.

Бернард, может, и был шпионом и потенциальным (хоть и слезливым) убийцей, но помимо прочего он оказался гениальным дизайнером. Сара не могла не признать этого, разглядывая шкаф с пышными одеяниями. Материи, цвета, вышивка, даже пуговицы – все было самое изысканное, а фасоны нарядов отличались достоверностью и соответствовали прошлым эпохам (Бернард педантично пришпилил к каждому костюму поляроидный снимок соответствующего портрета.). Да… Лобковицы бы им точно гордились, подумала Сара. Белое перышко на головном уборе Рудольфа Второго, драгоценные пуговицы на черном камзоле Зденека, красные рукава Поликсены, отороченный мехом плащ Вратислава, круглый кружевной воротник Марии Манрике де Лара, красная бархатная шапочка Вратислава Пернштейна… Здесь была и окрашенная из распылителя медной краской копия ковчежца святой Урсулы! Потрясающе.

Сара была вынуждена напомнить себе, что пришла в комнату Берни не только для того, чтобы забрать парчовые и камчатные одеяния. Она собиралась найти здесь убедительные улики злодеяний маркизы Элизы.

Сара боялась, что Максу грозит опасность со стороны маркизы, хотя Нико и уверял, что Элиза сделает паузу. Но Сара не могла даже написать Максу СМС, потому что сообщение могла прочесть маркиза…

Перед ее глазами промелькнуло видение: Макс с Элизой, празднующие ее смерть. Сара поспешила его отогнать. Нет. Между Максом и его кузиной ничего нет.

Хотя князь, несомненно, что-то скрывал.

Комната Бернарда располагалась на четвертом этаже, под самыми стропилами. Сара представила себе, сколько раз он, наверное, бился головой о наклонный потолок и грубо отесанные балки. Вероятно, в былые дни комнатушка входила в число помещений для прислуги.

Сара принялась методично перерывать белье, аккуратно выглаженное и сложенное стопкой в комоде. Ей попалось множество книг по рококо и любительские журналы, посвященные молодежному сериалу про вампиров. Сара открыла крышку ноутбука Бернарда и уставилась на маленькое окошечко, в котором ей предлагалось ввести пароль. «Рококо»? Нет, не подходит…

Сара на мгновение замерла. Что она тут делает? Пытается найти доказательства совершенного убийства? Она докторант-музыковед, а не полицейский или сыщик. Это дело ей не по зубам…

Она взглянула на себя в зеркало, висевшее на стене. Вид явно изможденный, глаза запали, лицо осунувшееся… Надо забирать костюмы и убираться прочь отсюда.

Сара вытащила из шкафа тяжелые вешалки с платьями, затем нагнулась, чтобы достать коробку, помеченную «Шляпы и реквизит!». В ней почти ничего не оказалось: веер, распятие и игрушечная собачка.

Но вдруг она заметила наряд, который Бернард готовил для себя: Мария Манрике де Лара, мать Поликсены… Он включал в себя довольно реалистичную маску из папье-маше и парик.

Маркиза никогда не пропускала вечеринок…

В голове Сары начал вырисовываться план.

Никто не знал, каким должно быть музыкальное сопровождение для маскарада, поэтому было решено остановиться на ремиксах знаменитых произведений Бетховена, Моцарта, Дворжака и Генделя. Дуглас – эксперт по Кроллу с проворными пальцами – провел целый день за компьютером, накладывая хип-хоповые и рэповые биты на прославленную «К Элизе», симфонию «Из Нового Света», арии из «Женитьбы Фигаро» и другие шедевры классической музыки. Сара ожидала, что все будет звучать совершенным издевательством над ее кумирами. Однако она должна была признать, что результат позволял по-настоящему оторваться под Пятую симфонию, которая получилась особенно круто. Мозес настаивал на лютневой музыке. Тогда Дуглас соединил ее с афро-кубинскими ритмами, которые теперь сотрясали расписанный фресками семнадцатого века Балконный зал на втором этаже. Майлз чрезвычайно нервничал. Вероятно, причина заключалась в том, что они таскали стаканы с холодным пивом не только под скептическим взором верблюда, намалеванного на потолке, а под взглядами представителей рода Лобковицев. Впрочем, последние не могли покинуть золоченые картинные рамы. Сара украдкой посмотрела на Вратислава III, последнего из Пернштейнов, изображенного в доспехе и красных облегающих штанах, и на Каролину Шварценберг со страдальческим выражением лица (бедняжка родила двенадцать детей).

Сара повернулась и обнаружила, что перед ней стоит Вратислав собственной персоной – в замечательно реалистичном доспехе и, разумеется, красных облегающих штанах. Его облик довершала маска, и ей потребовалось несколько мгновений, чтобы различить знакомый запах оленьего мускуса и понять, что это Годфри.

– Берни! Я рад, что ты поправился! Мы словно перенеслись назад во времени. Отличные костюмы, – воскликнул специалист по животным и кивнул в сторону толпы ученых, других дворцовых сотрудников и приглашенных друзей.

В итоге здесь собралось, наверное, около сотни человек, наряженных в пух и прах.

Сара поспешно упорхнула, радуясь, что ее одеяние делает ее непроницаемой для посторонних взглядов. На ней было черное платье с широкими рукавами-раструбами, перчатки, золотая цепь на поясе и круглый белый гофрированный воротник. В одной руке она держала белый платок, в другой – куколку Святого Пражского Младенца. С ее шеи свисало черное с золотом ожерелье с крестом. Туфли на платформе, которые она не надевала с тех времен, когда изображала Женщину-кошку в колледже, добавляли ей роста, и в целом получалось почти метр восемьдесят. Но самое главное – надменная, аристократически-неподвижная маска Марии скрывала ее лицо, а большое количество подложенной ваты делало фигуру гораздо крупнее и плотнее.

Это был наилучший костюм, сшитый Бернардом, достоверный до мельчайших деталей. Правда, Сара в нем потела, как скаковая лошадь, зато, кажется, он исправно выполнял свои функции.

К ней подскочила Дафна в образе Поликсены.

– Берни, вы вернулись! – вскричала она. – Или мне следует называть вас мамой?

Дафна захихикала – ее костюм явно придал ей некое подобие веселости.

В конце вечера Яна должна была раздать призы за самый исторически точный наряд, самый необычный и самый дурацкий. Сюзи нацепила на себя фальшивые доспехи, состряпанные из утащенных с кухни кастрюлек и сковородок, – меч, впрочем, выглядел как настоящий. Она алчно преследовала Фиону, соблазнительно расписавшую себя под дельфтский фарфор. Кто-то в шутку оделся архивом: на голове красовалась картонная коробка, повсюду были наклеены исписанные листы, на спине – скоросшиватель. Служитель Петр вызвал всеобщий восторг, явившись во дворец с живой лошадью, точь-в-точь похожей на ту, что можно было видеть на одном из ростовых портретов начала восемнадцатого века. Майлз приказал ему немедленно вывести животное из помещения и привязать во дворе. Пиво текло рекой, перемежаясь стаканчиками сливовицы, опрокидываемыми, когда Майлз поворачивался к коллегам спиной. Один раз Майлз дошел до точки кипения и пригрозил вообще выгнать всех вон, когда обнаружил, что Дуглас – двусмысленно одевшийся Анной Австрийской – заявился с ящиком водки и тремя хихикающими местными девицами.