– И когда ты только успел? – фыркнул Готик, догадавшись, чьих это рук дело.

– Не я первый. – Авидар спрыгнул вниз. Его голос зазвучал глуше. – Думаешь, никто до нас тайком не сбегал из монастыря? Лезь сюда!

Юноша присоединился к другу. Внутри было темно, холодно и удивительно сыро, словно подземная влага нарочно скапливалась тут. Но уроки брата Дайвена по ориентированию во мраке не прошли даром – понадобилось всего несколько секунд, чтобы сосредоточиться, представив, что они опять на занятии.

Десять шагов… поворот… еще десять шагов… четыре ступеньки… пять шагов… стена… тихий скрип рычага – и в лицо пахнуло свежим воздухом.

– Ух ты!

Они выбрались на склон под крепостной стеной, не доходя нескольких шагов до покрытого льдом рва. Тень от стены падала сверху.

– А что мы здесь делаем? – Готик огляделся по сторонам. Он за последний год всего второй раз покидал пределы монастыря, и сейчас для него даже это место казалось диковинным. Даже глубокий снег, в который он мигом провалился по колено – здесь, в тени, сугробы только начинали таять.

– Не знаю, что будешь делать ты, а я собираюсь искупаться! – В доказательство своих намерений горец принялся стаскивать одежду. – Подержишь?

– Купаться? – До юноши не сразу дошло. – В снегу?

– Да, пока он еще не растаял полностью. – Авидар уже скинул на руки друга куртку, стянул через голову рубашку и один за другим снимал сапоги. – Тут тень, сугробы будут лежать еще месяц-полтора, а если весна будет холодной, то и дольше…

– Это ты в тот раз тоже в снегу купался? – вспомнил Готик. – Когда у тебя одежду украли? Ну после ареста и…

– Да. – Раздевшись догола, горец несколько раз взмахнул руками, присел, повел плечами, переступил с ноги на ногу, словно разминаясь перед боем. – Тогда я чувствовал себя каким-то… ну грязным.

– А что случилось сейчас?

– Ничего. Просто привычка. Я же с вами в баню почти не хожу.

Юноша кивнул, припоминая, что после того осеннего случая, когда они подрались с Яунистом и их потом заставили до полуночи бегать вокруг монастыря, его друг перестал ходить в баню вообще. Лишь в самом крайнем случае он переступал порог помывочной и при этом старался сделать все дела как можно быстрее и улизнуть. Учитывая, что банный день был в монастыре раз в месяц, случалось это всего раз или два.

Размяв мышцы, Авидар упал на снег, выбрав сугроб побольше, несколько раз перекатился, извиваясь всем телом и совершенно не стесняясь своей наготы. Да, у них в горах свободные нравы! Готик поймал себя на мысли, что любуется тем, как его друг катается по снегу. В его движениях было что-то знакомое, что-то похожее на…

На полет дракона это было похоже, вот на что! Примерно так же кувыркался в ночном небе тот самый дракон, которого юноша видел со стены! Словно горец тоже видел этот танец-полет и сейчас старался вспомнить и повторить все его движения. И, надо признать, получалось это превосходно. Надо только представить, что вместо рук – крылья, а вместо сугробов – облака…

– Что смотришь?

Выпрямившись на коленях, Авидар набрал полные пригоршни снега, растирая грудь.

– Да так. – Готик прикусил язык, чтобы с него не сорвалось слово «любуюсь». Сюда бы хоть какую девчонку! Хоть деревенскую замарашку… А горец, как назло, красив! Длинные волосы, чуть раскосые глаза в ореоле длинных ресниц, легкая и какая-то загадочная тень улыбки, жилистое стройное тело…

Внезапно юноша почувствовал озноб. Взгляд скользнул по боку Авидара и зацепился за косой не до конца зарубцевавшийся шрам, красной полосой пересекавший бок.

– Откуда это у тебя? – прошептал он.

– Что? – Улыбка мигом погасла. – А… не обращай внимания. Это старый шрам. Знаешь, сколько их у меня было?

– Это не старый шрам. – Готик покачал головой. – Его раньше не было.

– А ты так хорошо меня знаешь? – изменившимся голосом спросил Авидар. Выпрямился, расправил плечи. Стало заметно, что он чуть выше собеседника – хотя стоял ниже по склону, их глаза оставались на одном уровне.

– Не знаю, но… Когда ты в тот раз купался в снегу… ну когда у тебя украли одежду, а я видел в небе дракона, его еще не было!

– Ты в этом уверен?

– Да. Ему примерно неделя…

Внезапно в памяти так ярко вспыхнуло воспоминание-картинка, что юноша зажмурился. Неделю назад… Гроссмейстер только что поведал, что Орден готов объявить войну драконам… Все расходятся, удивленные и подавленные… Яунист и его подпевалы устраивают засаду… Внезапно появляется дракон. Дракон, который явно старается отвлечь внимание на себя. Яунист кидается на него с мечом… И ранит тоже левый бок!

Мир завертелся, переворачиваясь с ног на голову. Готик покачнулся, теряя равновесие, и почувствовал, как его подхватывают, не давая упасть. Крепкие – человеческие! – пальцы стиснули кисть. Распахнув глаза, юноша обнаружил, что сидит на снегу, а над ним склоняется горец. Зрачки расширились настолько, что чернота залила их полностью.

– Что это? – прошептал Готик и не узнал своего голоса.

– Пожалуйста, – чуть раскосые глаза моргнули, и зрачки сузились опять, явив привычный золотисто-янтарный цвет, – не спрашивай меня ни о чем! Я все равно не смогу тебе рассказать…

– Не доверяешь?

Авидар зажмурился, стискивая руку Готика так, что юноша протестующе вскрикнул и попытался вырваться.

– Пожалуйста, – повторил горец, – не спрашивай меня ни о чем! Не сейчас!

Схватив в охапку свою одежду, он торопливым шагом направился прочь. Что-то подсказало юноше, что за горцем сейчас не стоит ходить. Но в самом деле, что бы это значило?

Весь погруженный в раздумья, он вернулся на территорию монастыря, – и его тут же окликнул Иер Безухий.

– А я тебя везде ищу, – сказал бывший драконоборец, поравнявшись с юношей. – Пошли!

Схватив за локоть, Иер потащил его к библиотеке.

Северные горы. Немного времени спустя

«Он понимает, что натворил?»

Хуррак носился туда-сюда, время от времени принимаясь в прямом смысле биться головой о стену. От того, чтобы лететь и набить устроившему это нападение Серхесу морду, его удерживало только одно: бой должен будет продолжаться до смерти кого-то из поединщиков, следовательно, причина убийства должна быть достаточно веской. У драконов всегда на подобные схватки разрешение давал Совет, и еще не бывало, чтобы дрались до смерти два его члена. Нарушить закон и подраться с Серхесом просто так, чтобы дать выход ярости, Хуррак не мог.

«Он прекрасно все понимает». – Старый уютно устроился на камнях, следя за мечущимся вождем.

«Тогда зачем он это сделал?»

«Месть за сына своего брата».

«Мне плевать на его месть! – Вождь клана взревел, чтобы дать выход своей ярости. – Он же все испортил! Мой сын… что будет с ним? Неужели его жертва напрасна?»