Джулиана не могла поверить собственным ушам. Несмотря на туман в голове, смысл слов тетушки дошел до ее сознания. Так значит, тогда утром ее стошнило вовсе не из-за несвежих взбитых сливок! Да и теперь она чувствовала, что ее мучительно тошнит – совсем как тогда…

– Тысяча чертей! – ахнула Джулиана, нимало не стесняясь того, что из ее уст вылетели слова, которые не подобает произносить леди. – Так это вы что-то подлили в мой чай…

Тетя Маргарет с улыбкой закивала головой, увенчанной замысловатым тюрбаном:

– Я всю прошлую неделю понемногу подливала тебе в чай мышьяка. Слава создателю, что этот идиот Уиллоуби к тому же еще и ненаблюдателен! Я рассчитывала, что ты будешь угасать постепенно. Смерть графа преподнесла мне урок – чересчур скоропостижная кончина может вызвать ненужные подозрения. Но твоя беременность вынудила меня действовать решительно. Ты неминуемо потеряешь ребенка и скончаешься от последствий выкидыша…

– Это вы убили графа? – ахнула Джулиана. – И Эрика тоже убили вы?

Но этого просто не могло быть… Да, ее сознание было затуманено, однако Джулиана явно помнила: Пруденс утверждала, что стрелявший – мужчина!

Тетя Маргарет склонилась над ней – ее лицо было так близко, что Джулиана видела каждую морщинку у прищуренных глаз.

– Мы наделали кучу ошибок, но я все их исправлю. Твой муженек станет следующим – либо его повесят, либо я выдумаю что-нибудь еще, пока не знаю. Он должен был умереть еще тогда, в ноябре, если бы мой план вполне удался. Если ты, милочка, подумала, что я буду спокойно наблюдать, как ты шляешься по Соммерсби, всюду суя свой любопытный веснушчатый нос, то ты жестоко ошиблась! В чае, который ты только что выпила, белладонны достаточно, чтобы свалить с ног вола. Приличия требуют, чтобы я принесла тебе извинения. – Тетушка передернула плечами. – Но выбора у меня не было.

Теперь Джулиана отчетливо ощущала горечь во рту и с трудом сглотнула. Сколько яда она успела выпить? Да, она не допила чай, но, похоже, тетя Маргарет предусмотрела и это. Доза была слишком велика… Но смертельна ли?

– Зачем… зачем вы сейчас мне все это рассказываете? – пробормотала Джулиана, уже сомневаясь, что Пруденс успеет справиться с поручением прежде, чем яд начнет действовать в полную силу.

– А почему бы нет? – От зловещей улыбки тетушки Джулиана похолодела. – Ведь ты уже никому ни о чем не расскажешь. Я, разумеется, стану утверждать, что сделала все, чтобы тебя спасти… ну разве что не принесла тебе чашечку горячего шоколада. Кстати, милая, не желаешь ли еще чайку?

Джулиана с усилием помотала головой.

– Не хочешь? Впрочем, твое желание уже мало что значит. Я вынуждена буду на этом настоять.

Дьявольщина!..

Судья Фармингтон был давним другом его отца. Этот человек учил когда-то Патрика привязывать крючок к леске… он коротал долгие вечера в гостиной Соммерсби, играя с отцом в шахматы!..

Ощущение жесточайшего предательства хлестнуло больней ледяных дождевых струй. Но тут в душе Патрика забушевала злость и он широким шагом направился к повозке, где сидел судья. Джеймс последовал за другом, словно прочтя его мысли.

– Кто эта мисс? – спросил Фармингтон, когда они, мокрые и грязные, плюхнулись на сиденье. Лицо судьи под полями мокрой шляпы было озабоченным и усталым. – Сдается, она не из Чиппингтона. Мне она не знакома. Интересно, кому взбрело в голову послать куда-то девочку в такой день? Добрый хозяин собаку из дому не выгонит… Убил бы такого своими руками!

Когда с губ Фармингтона сорвались последние слова, Патрик понял, что сдерживаться больше не в силах. Схватив судью за руку, он больно вывернул ее. Судья вскрикнул. Блайт, зажав в одной руке вожжи, обернулся. Увидев, что происходит, он потемнел лицом и выхватил из кармана револьвер, но Джеймс, ожидавший такого поворота дела, перехватил руку Джонатана прежде, чем тот успел взвести курок.

– Тысяча чертей! – Блайт уже понимал, что сила не на его стороне. – Я знал, что вам нельзя доверять, Хавершем!

– Если кто и обманул наше доверие, Блайт, то это не я! – С горькой улыбкой Патрик кивнул в сторону судьи. – Это и была та самая пропавшая свидетельница, мистер Фармингтон. И она только что указала на вас, сказав, что именно вы выстрелили тогда в Эрика.

Патрик думал, что судья станет сопротивляться или по крайней мере отрицать обвинение, однако он тотчас обмяк и сгорбился.

– Ради всего святого, мистер Фармингтон, скажите, что это ложь! – выкрикнул Джонатан.

– У тебя есть под рукой веревка, Маккензи? – спросил Патрик, не обращая внимания на ярость кузена.

– Нет. – Раздался щелчок курка, отчетливо различимый даже сквозь шум проливного дождя, и Джеймс направил дуло прямо в грудь судьи. – У меня есть кое-что получше.

– Но вы не имеете права угрожать судье оружием! – запротестовал Блайт. – Ему пока не предъявлено никакого обвинения, ведь это долгая процедура, и вообще…

Однако Джеймс решительно прервал словоизлияния Блайта, нацелившись в кузена Патрика из его собственного оружия:

– Хотите, чтобы я и вас усмирил, Блайт? – Голос солиситора звучал угрожающе. – Признаюсь, мне не терпится испытать на вас ваши методы допроса. Пара сломанных ребер заставят вас заткнуться! Мне даже связывать вас не придется. – Джеймс недобро улыбнулся. – В отличие от некоторых я умею работать кулаками, не привязывая противника к стулу!

– Перестаньте, Маккензи. Довольно насилия, – прозвучал вдруг голос Фармингтона, полный затаенного страдания. – Я не желаю более быть причастен к чьей-либо смерти. Эрика мне вполне довольно… это слишком тяжело.

– Так это правда? – спросил ошеломленный Джонатан. – Это были вы? И вы все это время… молчали?

Судья кивнул. Губы его сжались в ниточку – стало ясно, что Фармингтон не произнесет более ни единого слова. Однако сказанного было довольно, чтобы вконец обескуражить Блайта. Взглянув Патрику в глаза, кузен упавшим голосом спросил:

– Тогда мы можем наконец-то ехать в Соммерсби?

– Судья Фармингтон находится под надежной охраной, так что леди Хавершем в полнейшей безопасности, – покачал головой Джеймс. – Мы должны доставить арестованного прямиком в Чиппингтон.

Что ж, план казался разумным. Логичным. Патрик и сам привык действовать разумно и логично. Однако он не мог отделаться от ощущения, что во всей этой запутанной истории они упускают некую важную деталь. Ведь у судьи Фармингтона не было решительно никаких личных мотивов совершать столь ужасное преступление. Он был близким другом старого графа, знал с детства и Патрика, и Эрика… Что могло заставить его покуситься на жизни столь близких ему людей?…

Патрик был почти уверен, что ответ на этот вопрос он отыщет в Соммерсби. И если им предстоит допрашивать судью, лучше сделать это там, где началась вся эта печальная история… В кабинете его отца. Только на сей раз в роли прокурора выступит он, Патрик.