– В Лондоне пропасть тех, кто видел меня тогда…

– Лучше вам назвать их всех по именам, – угрожающе произнес Патрик.

– Моя возлюбленная, например. Посетители клуба, куда я постоянно захаживаю. – Кузен задумался. – Послушайте, неужели вы и в самом деле полагаете, что я мог совершить нечто… нечто столь ужасное?

– Факты – вещь неумолимая, – спокойно сказал Патрик. – Никого из упомянутых вами свидетелей сейчас здесь нет, и никто не может подтвердить правдивость ваших слов. Не правда ли, досадно, мистер Блайт?

– Моя матушка весь сентябрь провела в Соммерсби – она может подтвердить, что меня не было в Йоркшире! А когда старый граф захворал, она написала мне. И я тотчас поспешил в Соммерсби, вне себя от беспокойства о нем! – Джонатан высокомерно вскинул подбородок, похоже, мало-помалу овладев собой. – Это было самое малое, что я мог сделать для него, покуда вы разыгрывали блудного сына! Я не убивал графа. Вы знаете, что он… был мне как отец.

– Видимо, вы напрочь позабыли о прочности семейных связей, когда обвинили меня в его смерти, – зарычал Патрик.

Да, его отношения с отцом и братом год назад были не самыми безоблачными, однако даже тогда он любил их обоих и уважал. И эта потеря была для Патрика невосполнима. Но кто-то отнял жизнь у любимых им людей, и он не будет знать покоя, пока не отыщет убийцу.

– Но вашей матушки здесь сейчас также нет, – холодно сказал Патрик кузену.

– Черт вас дери, Хавершем, здесь вообще никого нет! – Блайт с трудом сглотнул. – Однако мистер Фармингтон может засвидетельствовать, что я покинул Соммерсби задолго до смерти графа. Достопочтенный судья тогда много времени проводил в обществе моей матери.

Патрик изумленно воззрился на судью.

– Я… – Фармингтон явно был обескуражен, его седые брови скорбно опустились. – То есть… я регулярно обедал у вас в имении, когда в Соммерсби приезжали Маргарет и Джонатан. Ваша тетушка и я… то есть мы… ну, между нами существует… известное взаимопонимание. Джонатан говорит правду. Он приехал в Соммерсби уже после того, как заболел ваш отец.

Патрик тотчас уловил главное в словах судьи. Маргарет… То, что Фармингтон назвал его тетушку по имени, было красноречивей всяких слов. Впрочем, и судья, и тетя Маргарет – взрослые люди, не связанные семейными узами. Но если Блайт говорит правду, то все куда сложней, нежели Патрик предполагал… Может статься, тут на самом деле замешан Джордж Уиллоуби?

Он взглянул на кузена, уже понимая, что верит его взволнованным речам. Перед лицом обвинений возмущение Джонатана было совершенно неподдельным, а злость вполне искренней. И пусть он безрассуден и горяч, и пусть в прошлом наделал ошибок, но мистер Блайт в самом деле искренне любил и почитал покойного графа. Более того, он втайне мечтал быть его сыном, именно поэтому с детства завидовал Патрику и недолюбливал его. Неудивительно, что узнав об убийстве старого графа, Джонатан Блайт впал в такую ярость.

Пожалуй, схожие чувства испытывал и сам Патрик.

Но если он ошибся касательно Блайта, значит, ошибся и в остальном.

– А был ли Джордж Уиллоуби в имении тогда, в сентябре, когда захворал отец? – спросил он у Фармингтона с замиранием сердца.

Судья достал платок и промокнул вспотевший лоб:

– Да, однако ваша логика представляется мне весьма странной. И я…

– Он гостил в Соммерсби год назад, и был вместе с нами на охоте, хоть и отстал от остальных. И у него могли быть точно такие же мотивы, что и у Блайта.

Судья Фармингтон поерзал на стуле:

– Не понимаю, к чему вы клоните. У вас нет никаких улик против мистера Блайта или против мистера Уиллоуби, а сами вы официально обвиняетесь в убийстве. Так что все это не более чем предположения.

– Мне надо немедленно ехать в Соммерсби, – объявил Патрик. – Джордж Уиллоуби сейчас находится там. И его необходимо допросить. – Видя, что судья угрюмо глядит в пол, Патрик почувствовал, что сейчас выйдет из себя. – Черт вас возьми, мистер Фармингтон, если мои предположения насчет кузена Уиллоуби верны, то Джулиана сейчас в смертельной опасности!

– Вы находитесь под арестом, Хавершем! – Судья Фармингтон вжался в спинку стула. – И я не имею права выпустить вас лишь потому, что вам в голову взбрело невесть что!

– Однако вы вправе перевести арестованного в другое место, – заметил Маккензи. – Вот и переведите Хавершема в Соммерсби. А поскольку вы будете его сопровождать и все время безотлучно при нем находиться, никто не посмеет утверждать, что вы его освободили.

Фармингтон сделался бледным как полотно:

– Но это абсолютно незаконно! И я не вправе превышать свои полномочия…

Тут вскочил со стула Блайт:

– Судья, я требую, чтобы вы это сделали! Уиллоуби следует как минимум допросить.

Патрик понимал, что, наверное, никогда не сможет искренне полюбить Джонатана Блайта, однако сейчас всей душой одобрял горячность кузена. Тем более что сейчас его пыл был направлен не на то, чтобы переломать Патрику ребра, а на куда более благородную цель.

– В Соммерсби все еще остаются гости, и их жизни также могут быть в опасности, – продолжал Блайт. – Черт возьми, там же моя мать! Или она для вас уже ничего не значит, мистер Фармингтон?

Судья беззвучно раскрывал и закрывал рот. Наконец дрожащим голосом произнес:

– Но ведь существуют правила… и до сих пор я следовал им неукоснительно.

Джеймс подошел к Патрику и встал рядом с ним, сложив на груди мощные руки. Через мгновение рядом с ними встал и кузен Блайт. Теперь все трое сверху вниз глядели на судью.

– В задницу правила! – решительно объявил Джеймс.

На сей раз Патрик даже мысленно не посмел обвинить друга в грубости…

И все-таки они опоздали.

Когда Джулиана и Пруденс уже сбегали по каменным ступеням, тот, о ком они только что говорили, как раз выходил из замызганной дорожной грязью коляски, окруженный толпой лакеев, держащих зонтики. Джулиана сквозь зубы процедила смачное ругательство, совершенно неподобающее юной леди. Но было не до приличий. Они попались, словно мухи в паучьи сети…

И паук успел их заметить.

Когда Джордж Уиллоуби улыбнулся, глядя ей прямо в глаза, по спине Джулианы побежали мурашки. Из коляски вышла леди Хавершем, следом за нею – маленькие Мэри и Элинор… Подняв вверх головы, они развлекались, ловя язычками дождевые капли. Замыкала шествие тетушка Маргарет, брезгливо подобрав юбки.

Казалось, сердечко Джулианы стучит еще чаще, чем дождевые капли по черепичной крыше. Во внешности Уиллоуби не было ровным счетом ничего угрожающего. Напротив, он выглядел удручающе заурядно, хоть и слегка высокомерно. Когда он вышел из коляски, украшенной фамильным гербом Хавершемов, его галстук был безупречно накрахмален, несмотря на дождь. Джордж выглядел предельно уверенным в себе и в своем будущем.