Ярл морщился и растирал горло. Если бы не копье, Ове вполне мог бы свернуть ему шею. Вот была бы радость!

А кто же бросил копье? Ах ты… Надо было прибить его, когда была возможность. Прыщик. Эйнар Торкельсон. И папа Торкель рядом с сыночком. Ухмыляется соплячий папа…

Но всё равно хорошо. Красиво ушел Ове Толстый. Вошел в историю. А теперь, кажется, моя очередь…

Мьёр-ярл встал над нами: надо мной, Стюрмиром, Хунди Толстым, Лейфом и Гуннаром Гагарой. Выбирая следующую жертву. Кстати, куда подевался Гримар? В начале «праздника» он был одним из нас, а теперь его колодки пустуют?

Не о том думаю. Мьёр навис надо мной, пошевелил разбитыми губами… И передвинулся к Лейфу.

По его знаку Весельчака расковали. Но теперь уже — с осторожностью. Сначала на шею две петли с веревками в разные стороны. Вынули из колодок, повели… И тут Лейф что-то сказал. Я не расслышал, потому что одно ухо у меня было полно запекшейся крови, а во втором стоял нестихающий звон.

К Весельчаку подошел Мьёр-ярл. Они поговорили некоторое время, потом Мьёр подозвал Торкеля. Хирдманы, контролировавшие норега, заметно расслабились. Что мог предложить Мьёру Лейф такого, что тот заинтересовался? Не иначе в дружину попросился. Ему не впервой. Ко мне ведь он тоже так попал. Прямо с боя.

Что ж, я не в обиде. Пусть живет… Голова кружится… Отрубаюсь…

…Очнулся я уже у столба. Цепь больно давила подмышки. Впрочем, это разве боль? Так, маленькое неудобство.

И давно я так вишу?

А поблизости никого, что странно. Никто не тычет в меня горячим железом, не срезает с меня мясо ломтиками.

Сконцы толпятся шагах в тридцати от места главного развлечения. Оба вождя тоже там. А вот это уже настораживает. Мой Лейф Весельчак — в центре внимания. А почему, собственно, это меня беспокоит? Вряд ли что-то может ухудшить мое нынешнее положение. Что я могу потерять, кроме чести?

А ведь совсем недавно мне казалось: я понял смысл этой жизни. Ее суть. Почему же теперь я больше не ощущаю себя частью Легенды, а всего лишь семидесятикилограммовым куском измученной плоти, которая очень скоро будет поджарена, как шашлык на вертеле. Только — живьем.

Я попытался расслабиться. Отделиться от тела и воспарить… Получилось отчасти. Снова вырубился.

Судя по положению солнца, я «отсутствовал» максимум полчаса. А сконцы тем временем успели закончить совещание. Человек тридцать во главе с сынком Торкеля-ярла снялись и потопали из усадьбы. Лейф Весельчак — с ними. На прощание сделал мне ручкой. Типа, не поминай лихом. Ну-ну…

А народишка-то — поубавилось. Не вижу больше Халлбьёрна. И прочих вождей. Только Мьёр и Торкиль. Беседуют. На меня — ноль внимания. Испытание ожиданием? Возможно. Я теперь понимаю, что не так уж сильно ранен. Иначе уже помер бы. Значит, чем скорее мной займутся, тем скорее всё кончится. Картинка расплывается. Сконских ярлов узнаю только по доспехам, лиц не разглядеть. Очень мне худо. Уже сейчас. А что будет, когда мое бренное тело возьмут в оборот палачи?

А вот и палачи! Мьёр и Торкель. Со свитой.

Остановились напротив меня. Торкель ухмыляется паскудно, Мьёр сверлит меня нехорошим взглядом.

— Ульф-хёвдинг… — Губы-оладьи, зубов под ними — некоторый недочет. Но это пустяки в сравнении с тем, что вскоре будет со мной. — Готов ли ты повеселиться?

Мобилизуюсь. Передо мной враг, который жаждет, чтобы я запищал. И если он не услышит этого писка, значит, я победил.

— Моя душа повеселится, когда сюда придет Рагнар, — обещаю я. — Попрошу валькирий подождать денек-другой, пока это случится. Думаю: Отец Воинов не откажет мне в такой малости: послушать, как будешь вопить ты.

— Храбрец, — говорит Мьёр, обращаясь в Торкелю. — Пожалуй, я последую твоему совету. — И уже мне: — Нет, Ульф-хёвдинг, я не стану тебя резать. Я хочу, чтобы ты еще пожил немного. Если я поразвлекусь с тобой сейчас, то ты не узнаешь, какую шутку мы, — он хлопнул по плечу Торкеля, — придумали для тебя. А я хочу, чтобы ты узнал!

— Что ты задумал? — поинтересовался я, стараясь не показать, что испуган. Эта сволочь нашла какой-то особенный способ сделать мне больно? И что же это, если ради него ярл отказывается от привычного развлечения?

Мьёр ухмыляется:

— Ты узнаешь! — обещает он. — Через пару дней, я думаю. Увидишь!

— Лучше бы вам меня убить, — ровно произношу я. — Оставить меня в живых — большая глупость с вашей стороны.

Оба ржут. Им очень весело.

— Ты решил, что будешь жить? — отсмеявшись, говорит Мьёр-ярл. Пока он веселился, корка на верхней губе у него треснула. Кровь пачкает бороду, но ярл не обращает внимания. — Нет, убийца моего племянника, жить ты не будешь. Ты будешь сидеть у этого столба день или два, пока раны твои завоняют. Потом мы тебя отпустим. Чтобы ты увидел, какую шутку мы учудили с тобой, сёлундец. Но тебя уже не спасет ни один лекарь. Ты сгниешь заживо. Я очень хочу, чтобы ты сгнил заживо, Ульф-хёвдинг. А Рагнара Лотброка я не боюсь. Харек-конунг уже плывет сюда. Рагнару здесь нечего делать.

Нестыковка. Недавно он заявил Халлбьёрну, что в поддержке Харека не нуждается. Или у них с конунгом всех данов — свои игры, или ярл лжет. Однако я по глазам вижу: Лотброка он не боится. А вот Торкель при упоминании Рагнара дернул личиком. Нет у него уверенности, что Рагнар ему неопасен. Но он и Мьёр — вместе. Или — только рядом?

По знаку Мьёра мою цепь ослабляют, и я оседаю на землю, пропитанную кровью и мочой.

На мою голову вновь обрушивается поток воды. Я рефлекторно пытаюсь поймать ртом хоть немного. Пить хочется нестерпимо. Ярлы и свита веселятся. Потом кто-то подсовывает мне деревянную миску с водой. Из таких поят свиней.

Резким движением головы (в висок будто иглу воткнули) выбиваю миску. Вода выплескивается мне на ноги.

— Э, нет, так не пойдет! — заявляет Мьёр. — От жажды ты не сдохнешь!

Меня хватают за волосы, всовывают в рот горлышко кожаной фляги. Я больше не сопротивляюсь.

Оставив меня посреди вонючей лужи, ярлы удаляются в сторону длинного дома. Туда же потянулся и прочий военный народ. Кушать.

Я пытаюсь оглядеться… И получаю древком копья по больной руке. Не вертись! Сторож, сука!

Судя по вышивке — человек Торкеля-ярла.

Куртка из толстой кожи, железный шлем с признаками ржавчины. Вид не слишком грозный. Подойди он поближе, я ему… Ничего я ему не сделаю. Да он и не подойдет. Зачем ему? Переговаривается с приятелем. Таким же вооруженным вахлаком, караулящем тех, кто в колодках.

Если Мьёр не соврал, скоро сюда, на Сконе, придет Харек-конунг. Пойдет ли Рагнар на обострение?

Во время предыдущего конфликта с конунгом данов он потерял двух старших сыновей[42]. Над телом Ове Толстого кружатся мухи… Закопченные ворота усадьбы открыты.