— Ты видел это, ярл?

— Я — нет, — качнул головой Халлбьёрн. — Но многие видели.

Так, уже легче. Значит, это просто слухи.

— Из этих многих кто-то видел, как умер Хрёрек?

— Ты шутишь, хёвдинг, — одобрительно произнес Халлбьёрн. — Не всякий смог бы шутить, услышав такое. Тем более — в твоем положении.

Я сглотнул. Вернее, попытался. Во рту было сухо, как в гобийском солончаке, хотя мне только что дали попить.

— Что же видели те, кто видел? — прохрипел я.

— Они видели, как три корабля Хрёрека-конунга сошлись в битве с восемью большими драккарами Сигурда Змееглазого, чей флаг реял над самым большим из драккаров. Битву наблюдали с двух кнорров, которые шли мористее, и люди на кноррах видели все так же хорошо, как я вижу тебя сейчас.

— Как же погиб Хрёрек-конунг? От меча? От копья? Кто был с ним рядом во время битвы? Кто из его хирдманов не смог прикрыть своего конунга?

— Хотелось бы мне знать об этом, — с явным огорчением произнес Халлбьёрн. — Уверен, эта смерть достойна саги. Но, увы! Хозяин кнорров Ради Крикун не был настолько храбр, чтобы направить свои суда к месту битвы. Напротив, он посадил на весла всех, кого мог, чтобы поскорее оказаться как можно дальше от Рагнарсона. Ведь если тот не побоялся напасть на Хрёрека-конунга, то что ему помешает напасть на кнорры Крикуна?

— Значит, этот Ради Крикун не видел, как погиб Хрёрек Сокол?

— Конечно, не видел, — подтвердил Халлбьёрн. — Вижу, крепко тебе досталось, Ульф-хёвдинг, если ты не можешь понять такую простую вещь.

— Но если никто не видел, как погиб Хрёрек, значит, он мог остаться в живых?

Теперь уже рассмеялись оба ярла.

— Ты все еще хочешь проверить его мужество, Мьёр? — поинтересовался Халлбьёрн. — По-моему, боги уже забрали его разум, если он говорит такое.

— Разум вернется к нему, когда его плоть станет такой же черной, как кожа моих воинов, сгоревших у ворот этой усадьбы, — пообещал гадский Мьёр. — Надеюсь, его крик будет так же приятен слуху богов, как он порадует мой собственный слух.

— Я бы не стал этого делать, ярл, — с нажимом произнес Халлбьёрн. — Мне известно, что этот человек очень богат. Возьми хороший выкуп за его жизнь, и тебе не составит труда найти новых хирдманов.

— А новую жизнь для сына моей вдовой сестры я тоже смогу купить? — сумрачно поинтересовался Мьёр.

— Добавь к выкупу еще пятьдесят марок серебром, с которыми твоя сестра найдет себе нового мужа и родит тебе нового племянника.

— Ты ходатайствуешь за него, будто он — твой родич, — проворчал Мьёр-ярл. — Что тебе в нём, Халлбьёрн, ярл Харека-конунга? Неужели ты не хочешь посмотреть, как он станет корчиться, когда я прижгу ему пятки?

— Жаль, что я не увижу, как Рагнар поджарит твои, Мьёр, — не выдержал я. — Вот тогда ты заверещишь, как подпаленная свинья. А может, тобой займется его сын, Ивар. Уж он-то сумеет порадовать богов настоящим зрелищем.

— Ты слышал, Халлбьёрн, — усмехнулся мой будущий палач. Он не испугался угрозы. Почему? Ведь Рагнар непременно придет. И он спорит с представителем Харека-конунга, который, единственный, может что-то противопоставить Лотброку. Мьёр либо идиот, либо абсолютно безбашенный…

— Это человек Рагнарсона, — продолжал Мьёр, — следовательно, ты, ярл, не можешь быть ему другом. Хареку-конунгу такое не понравится.

— Хареку-конунгу нравится мужество. А вот то, что вы с Торкелем напали на Сёлунд, ему точно не понравится! Ты ошибаешься, если думаешь, что конунг хочет войны с Рагнаром. У него хватает других забот. Тут довольно пленников, чтобы ты потешил душу своего племянника, а за этого возьми выкуп. Таков мой совет. Более того, я настаиваю, чтобы ты ему последовал!

— Советуй Хареку! Я обойдусь! — отрезал Мьёрярл. — Ты настаиваешь, значит? Тогда я хочу напомнить тебе, что моих воинов больше, и они мне верны!

— Ты рискуешь угрожать мне? — Халлбьёрн скорее изумился, чем разгневался. — Сейчас, когда только Харек-конунг может защитить тебя от Рагнара?

— Я не боюсь Рагнара, Халлбьёрн! — отрезал Мьер. — А теперь ступай. Ты не помешаешь мне поступить с моим пленником так, как я того желаю!

…Бородатые лица ярлов плыли и качались, «картинку» то и дело застил туман… Апатия постепенно овладевала мной. Я проиграл свою самую главную битву. Уже ничего не изменить. Хирда у меня больше нет. Мой побратим Свартхёвди тоже скорее всего мертв. И Скиди. И Вихорёк. И другие. И еще Хрёрек-ярл. Халлбьёрн прав: восемь против трех — это безнадежно. И лучше бы Хрёреку умереть в бою, потому что вряд ли Сигурд Змеиный Глаз обошелся бы с ним, живым, лучше, чем этот сконский ярл — со мной…

Они начали не с меня. С Хагстейна. Норег продержался почти четверть часа. Закричал, когда ему выжгли глаз. Закричал и умер. Быстро. Рана в грудь, рана в бедро… Повезло. Надо думать, именно поэтому Мьёр, сволочь, с него и начал.

Хагстейна оттащили в сторону, а к столбу поволокли Ове Толстого.

И мой кормчий показал, что такое настоящий викинг.

Когда его подняли и потащили, он висел на руках сконцев, как огромный бесформенный мешок… Его здоровенные ножищи волоклись по земле, голова болталась… Сконцы уронили его у столба. Ове лежал, не шевелясь.

«Уж не умер ли?» — подумал я.

Мьёр-ярл, который самолично заправлял «представлением», тоже так подумал, потому что сильно пнул Ове по ноге. Прямо по кое-как наложенной окровавленной повязке. Огромная туша кормчего слабо содрогнулась. Живой. А я уж порадовался было…

Четверо хирдманов ухватили Ове, подняли, прислонили к столбу, накинули поперек туловища цепь, один из сконцев взял гвоздь и молоток, чтобы закрепить цепь на столбе…

И тут Ове взорвался.

Иначе и не сказать. Державшие его сконцы разлетелись в стороны, причем один — с разбитой головой, а второй — с размозженным локтем. И это — не настоящим оружием, а обычным молотком, который оказался в правой руке Ове. А в левой — сложенная вдвое цепь. В следующее мгновение Ове метнул молоток в голову Мьёра и практически одновременно хлестнул его цепью.

От молотка Мьёр увернулся. Частично. Удар пришелся в край шлема, а с цепью ему просто повезло. Какой-то хирдман кинулся на Ове, оказался между ним и ярлом, принял предназначенный тому удар и рухнул, облившись кровью.

Тяжелое копье ударило кормчего в спину с такой силой, что вышло из груди. Ове швырнуло вперед… На меч Мьёра-ярла.

Два смертельных удара… Но Ове был еще жив. И жизни в нем достало на то, чтобы, рванувшись навстречу клинку, накинуть цепь на шею Мьёра и… Всё. Кровь хлынула изо рта Ове, и он умер. Счастливый. В бою.

Потребовались двое, чтобы перевернуть тело, и Мьёр смог освободить меч.