Создание трибунала по Руанде также стало следствием провала усилий Запада и международного сообщества. Не могу сказать, что здесь я предвидела развитие событий лучше других. Однако наверняка существовали эксперты по межплеменной вражде в этой части Африки, которые должны были знать, что назревает. Этнические группы хуту и тутси периодически убивали друг друга на протяжении последнего полувека.

Тутси составляют меньшинство населения как в Руанде, так и в соседней Бурунди. В последней они тем не менее находятся у власти. Господствовали они и в Руанде, когда та была бельгийской колонией. В 1959 году хуту перебили значительную часть тутси с тем, чтобы обеспечить себе власть при получении независимости, которая была предоставлена в 1962 году. Они добились своего, но исход тутси заронил семена повстанческого движения, члены которого почти три десятилетия осуществляли вылазки с территории Уганды.

После долгих лет вооруженной борьбы все же удалось договориться о мире и разделении власти между племенами. Однако большая и влиятельная группировка экстремистски настроенных хуту осталась на непримиримых позициях. После того как 6 апреля 1994 года был сбит самолет президента Руанды, хуту по происхождению, что было, по всей видимости, делом рук экстремистов, в стране началось осуществление хорошо спланированного геноцида. Около 800 тысяч тутси были уничтожены самым жестоким и ужасным образом. В том же году правительство хуту было свергнуто вооруженными силами тутси, которые очень быстро привлекли к ответственности тех, кто был виновен в случившемся. Большинству экстремистов хуту все же удалось спастись бегством, а противоборство местного уровня стало все больше превращаться в часть более масштабной борьбы, которую в настоящее время ведут друг с другом различные африканские племена и государства на территории Демократической Республики Конго (бывшего Заира), заключая краткосрочные альянсы.

Как и на Балканах, взаимоотношения народов Центральной и Восточной Африки способны поставить в тупик даже самого внимательного эксперта, занимающегося проблемой международных отношений. Но, подобно Балканам, и здесь существуют определенные константы и основополагающие моменты, которые следует знать. Чтобы внешние воздействия были эффективными, их следует реализовывать на возможно более ранней стадии. А если внешняя сила, имеющая наибольшее влияние в регионе, не займет чьих-либо сторону (как на Балканах) или окажется не на той стороне (как в Руанде), результаты могут быть катастрофическими.

В Руанде с проблемами лучше всего может справиться Франция. У нее остались сильные связи с франкоязычным правительством хуту. Именно она вооружала и обучала армию хуту — по некоторым данным, чуть ли не до самого последнего дня. Когда французы в июне 1994 года ввели в страну свои войска, они прежде всего дали возможность потерпевшим поражение вооруженным экстремистам хуту укрыться на территории Конго. На этом фоне ошибки, неправильные выводы, медлительность, а иногда и сомнительные побуждения великих держав привели к катастрофе, последним средством предотвращения которой (как и в бывшей Югославии) является специальный трибунал.

Не стоит порицать судей и прочий персонал этих двух тесно взаимосвязанных трибуналов за то, что результаты их деятельности нередко вызывали разочарование. Если одной из целей учреждения трибунала по бывшей Югославии было предотвращение новых злодеяний, то она определенно не была достигнута. Печально известное избиение мусульман в боснийском городе Сребренице в июле 1995 года произошло почти через два года после начала работы трибунала. Лишь после того как сербские вооруженные силы понесли тяжелые потери, а западные государства фактически установили контроль над Боснией, петля, наброшенная на военных преступников, начала затягиваться. Лишь после нового поражения сербских вооруженных сил в Косово в 1999 году сербы восстали против Милошевича, отстранили его от власти, посадили в тюрьму, а затем доставили в Гаагу. В то время как я пишу эти строки, целый ряд самых отъявленных негодяев все еще гуляет на свободе. Иными словами, эффективность суда в значительной мере зависит от неподконтрольных ему процессов и, в особенности, от исхода военного конфликта. Суд приобретает смысл только в том случае, если его решения проводятся в жизнь с помощью силы — нередко силы британской армии.

Нельзя говорить и о том, что деятельность трибунала предлагает идеальную модель для более широкой правоприменительной практики. И вновь причина здесь не в недостатке честности и профессионализма участников. Как и в Нюрнберге, трибуналы по бывшей Югославии и Руанде руководствуются правилами, которые совершенно неприемлемы в обычном британском или американском суде. Правосудие такого рода в исключительных условиях, например в условиях послевоенной Германии, Югославии и Руанды, несомненно, лучше, чем полное отсутствие такового. Вместе с тем из опыта его применения вовсе не следует, что международные судебные системы по самой своей природе лучше национальных, — отнюдь нет.

Как и в Югославии, трибунал по Руанде начал раскачиваться с большим трудом. Прошло четыре года, прежде чем он смог вынести свой первый приговор. Такая задержка, по-видимому, является следствием целого букета административных ограничений (город Аруша в Танзании — не лучшее место для работы международного трибунала) и помех. Как и в Югославии, число приговоров, вынесенных трибуналом по Руанде, с тех пор значительно выросло. Несмотря на то что в результате работы трибунала более 40 человек было арестовано, а восемь — осуждено, большинство слушаний проходит в местных судах в Руанде. Там под стражей содержится более 120 тысяч человек, осуждено две тысячи человек, а 300 человек приговорены к смертной казни. Поскольку бои между тутси и хуту продолжаются в Конго и других местах, эти судебные разбирательства следует рассматривать, перефразируя Клаузевица, как продолжение войны другими средствами[204]. Но тогда может ли международное правосудие быть чем-то иным, кроме как «правосудием победителей»?

Ответ на этот вопрос может быть утвердительным, но только в том случае, если у Соединенных Штатов и их союзников хватит безрассудства, чтобы отказаться от влияния на судебные решения и персонал в пользу гипотетического международного уголовного суда в Гааге. Предложение подчиниться такому невыборному, неподотчетному и практически наверняка враждебному органу, как тот, что предлагается создать, не может выглядеть в глазах победителей в холодной войне» иначе как насмешкой. К счастью, приход в Белый дом президента Джорджа У. Буша вселяет уверенность в том, что подобное никогда не произойдет. Я надеюсь, что администрация Буша займет ту же позицию, что и один из наиболее ярых критиков идеи суда, а именно позицию «трех нет». Нет — финансовой поддержке, прямой или косвенной. нет — сотрудничеству. Нет — дальнейшим переговорам с другими правительствами по вопросу «совершенствования» Статута[205]. Остальные государства не должны сомневаться в том, что поддержка действий суда, которые наносят ущерб интересам Америки или ее персоналу, незамедлительно отразится на их взаимоотношениях с США.