Получилось! Передние копыта коснулись земли, Эдан, словно слившись с конем, подался вперед, но в этот миг задние ноги животного скользнули в расщелину. Стремена! Высвободить ноги, пока конь не увлек его на дно, придавив собой. Животное все еще отчаянно боролось, изо всех сил молотя копытами по скользкому склону. Бедняга надеялся выбраться, а седок только мешал.

Кто-то схватил Эдана сзади за ворот дублета, как котенка за шкирку и потащил вверх. Мгновением позже конь рухнул вниз, на спину. Несчастное создание издало жуткий звук, дернулось в конвульсии и затихло. Хоть не мучился.

Эдан повернул одеревеневшую шею, чтобы увидеть спасителя. Им оказался молодой Свелл. Его лицо было даже не бледным — серым. Глаза расширились от ужаса, искусанные в кровь губы дрожали.

— Спасибо, парень! Я обязан тебе жизнью. Надо догнать короля.

Олан, не слушая, вскочил обратно в седло. Непонятно, как его лошадь все еще слушалась хозяина. Перегнувшись, юноша протянул руку.

— Эн Эдан, скорее!

Эдан не заставил себя просить. Схватил предложенную руку, оперся о стремя и через мгновение уже сидел позади Олана.

Они догнали Нейри почти у самой стены. Вокруг все падало, катилось, летело вниз и в стороны. Доскакать до крепости! Уже близко… Люди открыли ворота и что-то кричали всадникам. Еще совсем немного…

Новый толчок застал их под стенами. Очень медленно, но неумолимо громада серого камня начала заваливаться в их сторону. Но если Олан еще мог успеть повернуть коня, то король был слишком близко к оседающей стене.

— Нее-ейри!

Король обернулся, и не увидел валящихся сверху камней.

— Прива-ал! — разнеслось по рядам.

— Ну хоть что-то хорошее, — Моран смачно зевнул.

— Хоть пожрать дадут, — А’Хесс сбросил заплечный мешок и с ненавистью пнул его ногой.

— Ты уже и выражаться стал, как окружающие нас отбросы, — поморщился Тьерн. — Стыдись, друг мой.

— Я тебе не друг, — буркнул Эрнан. — А что до отбросов, то ты вывалявшись в грязи, глупо мнить себя чистым. Кто нынче отличит тебя или меня от этих вшивых недоумков? Так к чему куртуазные манеры среди свиней?

— И все же, я предпочел бы остаться человеком.

— Ну, попробуй, — Эрнан сплюнул. — А я посмотрю, насколько хватит твоего притворства.

Издевки А’Хесса напомнили Морану о важной миссии, порученной загадочной тварью. За право остаться человеком или снова стать им надо заплатить. И цена не так уж велика.

Он невольно прикоснулся к бутылочке, спрятанной в складках подвернутого сального рукава солдатской куртки. Привал — отличное время для того, чтобы выполнить поручение. Покончив с очередной подачкой от командира, которая после дневного перехода казалась божественно вкусной, но явно недостаточной, Моран направился к солдатским котлам. Протягивая свою миску, он поймал недовольный взгляд солдата, стоящего на раздаче.

— Разве ваших милостей плохо кормят с капитанского стола?

— Не твое дело, отребье!

— Ну не мое, так не мое, — тот пожал плечами и демонстративно плюнул в миску Тьерна, куда уже налил варева.

— Ах ты мразь! — Моран запустил миской в ухмыляющуюся рожу солдафона.

Тот взвыл, уронил на траву черпак и запрыгал, вцепившись лапищами в ошпаренную морду.

Сейчас или никогда! Тьерн склонился, чтобы поднять свою посуду, а выпрямляясь, уронил в общий котел бутылочку с зельем, подсунутым загранной тварью. Змеечеловек обещал, что пробка растает и отрава просочится в солдатскую еду.

Покончив с главным, Моран соизволил обернуться к воющему обидчику и собравшейся вокруг толпе. Очень удачно вышло, что ошпаренный идиот перетянул на себя общее внимание.

— Ты за это ответишь, паскуда дворянская! — какой-то рыжий детина ринулся на него с кулаками.

— Остынь, Гвар, — сержант, почти не двигаясь с места, схватил рыжего за куртку. — Раф сам виноват. Нечего было плевать в тарелку.

— Ты тоже за них? — вскинулся бузотер, пытаясь вырваться из цепкой хватки сержанта. — Перед дворянчиком выслужиться хочешь?

— Я ни за кого, — ковыряясь языком в зубах, ответил сержант. — Я за порядок. Раф, поди вымой рожу, да смажь каким-нибудь жиром, а ты Гвар побудешь вместо него на раздаче.

— А его милость ты никак не накажешь?

— А его милость будет чистить репу для завтрашней похлебки.

Моран выругался, но спорить не стал. Глядишь, завтра им будет уже не до репы. Внезапно он встретился взглядом с А’Хессом, стоявшем в толпе.

— Что ты тут делаешь? — прошипел Тьерн, подойдя к товарищу.

— Лучше скажи, что здесь делаешь ты? Что-то раньше не замечал тебя у солдатских котлов. Что не хватает капитанских объедков? А я говорил! Как ни крутись, как ни цепляйся за прошлое, а голод возьмет свое. И станешь ты есть из одной кормушки со скотом, выкинув остатки достоинства и прочие предрассудки.

— Ну вот уж нет! Сам поступай, как знаешь, а меня ты здесь больше не увидишь! — Моран резко развернулся и размашистым шагом устремился прочь.

— Эй, про репу только не забудь, — ухмыльнулся вслед Эрнан, и шутка его была встречена взрывом грубого солдатского хохота.

Молодец А’Хесс. Скоро станет своим среди этой солдатни. Поначалу им зубы выбивал, а теперь из одной миски жрет. Да пусть подавится. Пожалуй, не стоит его вытягивать из этой навозной кучи. Когда загранный демон вернется, Моран и не подумает просить его за бывшего приятеля. Пусть Эрнан гниет в куче отбросов. Ему тут самое место.

А’Хесс вернулся часа через полтора, и Тьерн демонстративно отвернулся, когда тот стал устраиваться рядом. Эрнана, похоже, молчаливое негодование товарища совсем не обеспокоило. Он хмыкнул и улегся рядом, насвистывая какой-то примитивный мотив. Устав сдерживаться, Моран послал его к Изгою и велел заткнуться. В ответ А’Хесс засвистел громче. Однако постепенно свист сменился храпом, который по мелодичности хоть и уступал, но был хотя бы привычным.

Тьерн уже научился спать под доносящиеся со всех сторон рулады солдатского храпа, но в эту ночь ему не спалось. Кто-то постоянно вставал, ходил, ругался, стонал, даже выл. Ублюдки! Нельзя, что ли, до утра подождать? Впереди целый день мучительного перехода, а они вместо того, чтобы спать маются дурью.

Часа за два до рассвета замелькали огни факелов. Движение и шум усилились до невозможности. В отчаянии оставив безнадежные попытки заснуть, Моран поднялся. Эрнана рядом не было. Минут через пять он, сыпля проклятиями, показался из густой поросли какого-то кустарника.

— Проклятый повар! — А’Хесс бухнулся на траву, подминая под голову дорожный мешок. — Что за мерзость он там намешал? Правильно ты сделал, что не стал есть эту гнусь. Хоть не мучаешься животом, как половина отряда. В тех поганых кустах воробью присесть негде. Всю ночь живот крутит, как будто хорьки внутренности выгрызают.