Я двинулся вперёд, поглядывая по сторонам. На глаза попался небольшой буддийский храм. По его периметру стоял невысокий заборчик, мешавший проникновению внутрь воды из луж. Вода всё же просачивалась за периметр, поэтому по углам здания находились насосы, откачивающие влагу. Звуки работающих насосов странным образом вписывались в ритмы буддийских молитв, которые доносились из здания. Ко входу в храм подходили всё новые паломники.

Пройдя дальше, мы наткнулись на ещё более удивительную картину.

По улице, рядом с относительно приличными спинерами, ездили велорикши, а в одном из переулков показалась повозка с запряжённым осликом. В ней темнел груз. Зелень и овощи.

Из следующего переулка донеслось хрюканье поросят и кудахтанье кур. Самих животных не было видно. Их прятали внутри хижин. Теневая экономика. Местный уклад, независимый от того, что наверху.

Они могут жить абсолютно без связи с нами, внутри своих традиций. Замкнуто. Вроде бы в одном с нами месте, но в разное время. Параллельно. Мы не нужны им, а они – нам.

Не так далеко, совершенно без перехода, начиналась местная цивилизация. Улица плавно превратилась в довольно уютное место. Вдоль неё горели красные китайские фонари со свечами внутри. Везде – на деревянных стенах домов, на черепичных пагода-образных крышах, на свисающих с открытых веранд циновках – встречались изображения и статуэтки традиционных драконов. Можно было заметить, что местные очень любят своих драконов, которых набирался приличный выводок.

Завершала впечатление китайская музыка, в которой трудно уловить исчезающий, постоянно меняющийся мотив. Она лилась непонятно откуда. Из окон домов или кафе.

Возможно, она шла отовсюду. Обилие деревянных конструкций позволяло использовать их в качестве резонирующего источника звуков.

Из громкоговорителя, установленного у небольшого и симпатичного торгового центра, доносился мурлыкающий голос дикторши. Мне даже захотелось зайти внутрь, однако я продолжил следовать за фигуркой толкнувшей меня девушки.

Туи бу тзи… Надо запомнить.

В качестве мелких штрихов к картине китайского квартала добавлялись свисающие с крыш и редких деревьев металлические побрякушки, да цепочки с изображениями мифических животных и буддийских божеств. Их постоянное движение на ветру оживляло улицу. К такому же эффекту приводило обилие красного и золотого цветов, которые просто обожались местными. Воздух заполнялся запахом и дымом от тлеющих ароматических палочек.

Мы вышли на небольшой горбатый мост, над которым была растянута гирлянда золотистых лампочек явно кустарной сборки. Надо сказать, местная иллюминация мне нравилась гораздо больше, чем та, что в верхнем городе. Здесь… всё имело меньший масштаб, который мог удерживаться в человеческом внимании. Китаянка задержалась на мосту, посмотрев вдаль, на лежащий внизу район трущоб. Я последовал её примеру. Мы смотрели вдаль, и наши взгляды проходили сквозь развешанную вдоль моста рыбацкую сеть. Сквозь её ячейки.

Под воздушными завесами, что не пропускали рвущиеся снизу запахи, были видны многочисленные канавы, заполненные мутной водой. Насколько помню, именно в таких выращивали рис.

Не ожидал увидеть подобное в нашем мегаполисе. Со скидкой на то, в какой мере он «наш», конечно.

Область внизу разрезалась водяными каналами на прямоугольники и квадраты, по берегам которых стояли откровенно трухлявые хижины. Похоже, сюда стекались стоки со всего города.

Запаха я не чувствовал, но мне казалось, что тот вот-вот прорвётся в мозг. По дурно выглядевшей реке плавали старые лодчонки, а их кормчие не носили дыхательных масок. В воде то и дело появлялись круги. Рыбаки бросали в воду сети. Пангасиус или телапия?

Всеядная вездесущая телапия. Надо же, а когда-то я любил эту рыбу… Но после того как один знакомый рассказал, где её выращивают, постарался забыть о ней. Теперь увидел местный рыбхоз своими глазами. Брр…

По другую сторону моста открывалась похожая картина, но над ней нависала огромная металлическая сеть. Было трудно отделаться от впечатления, что весь район попался в неё.

Мы пошли дальше и свернули в гораздо менее приятное место. Улочки стали уже, и их уже нельзя было отличить от переулков и подворотен.

Грязные дворы соседствовали с чистыми. Внутри наиболее ухоженных даже горели свечи в чашечках, расставленных на полу, и тлели ароматические палочки у окон.

Вот из одного двора пара крепких китайцев вывела третьего, еле стоящего на ногах. Его отконвоировали в соседнюю подворотню, чтобы угостить аккуратными тумаками. Без жестокости, в пределах приличия.

Смешанный патруль, состоявший из двух полицейских и робота, проходивший мимо, сделал вид, что ничего не заметил. Как и мы все.

Рано или поздно к подобному привыкаешь. Куда ни посмотри, на втором плане всегда происходит нечто неприличное или незаконное. Кто-то рисует граффити, отбирает дневную выручку у профессионального бездомного, идёт в подпольный наркобар, чтобы развеяться или забыться. Бесконечное криминальное кино, которое невозможно выключить.

Глядя на выкрошенную плитку и кирпичи, на самодельные блоки из глины и грязи, складывающиеся в дома, видя зеленоватые стены, покрытые мхом или водорослями, ты постепенно понимаешь, что это неизбежность. Это наша реальность. Человеческая реальность. Восточные календари, где время замыкается на себя в круговом движении. Оборванные плакаты. Мотающиеся по улицам распоротые пустые пакеты, обрывки газет со старыми датами. Переполненные мусорные контейнеры. Терзаемые сквозняками влажные циновки и откровенное тряпьё…

Мы приблизились к неожиданно высокому зданию европейского вида, какие тут практически не встречались, и прошли сквозь него. Даже не заходя на первый этаж, а следуя сквозь оголённый фундамент, в котором был вырублен узкий проход.

Выйдя на улицу, китаянка остановилась, обернулась ко мне и сделала небольшой поклон. Оказывается, её наняли, чтобы вести меня.

Я поначалу опешил, но затем ответил ей, а она указала на лифт, шахта которого начиналась у стены здания. Я зашёл в него, она проследила за тем, чтобы я нажал на кнопку, и исчезла в тёмном переулке.

Лифт понёс наверх – а перед глазами разрасталась картина местности, по которой мы недавно шли.

Перед ними мелькнул серый материал перекрытия и следующий уровень. Более приличное место, которое обычно подразумевается под «китайским кварталом». Оно было похоже на островок цивилизации, который находился в середине предыдущего уровня. Гораздо более солидные дома тянулись вверх, а их азиатские крыши расходились в стороны. Они будто копировали сам квартал, внутри каждого можно было заметить маленькую аптеку, столовую, ресторан, парикмахерскую.

Я будто смотрел на коконы, в которых окуклилась маленькая самодостаточная общность. Чутьё подсказывало, что это типично для китайцев.[52]