Он немного помолчал, затем повернул голову в мою сторону:

– Тебя, что, ни разу не мучила совесть?

Я постарался ответить ему как можно более твёрдым взглядом:

– По какому поводу?

– Ты знаешь, – он указал рукой на дело курьера, лежавшее на столике. – Ты сфабриковал улики. Её звали Рей.

– Я знаю.

– Славно. Славно. Ей грозит пожизненное. Если привяжут к делу сильнее, то смертная казнь. Разве ты не думал об этом?.. Что, ни разу?

Мне не удалось выдержать взгляда, и я вновь уставился на стелу Вернадского.

Хоть что-то прояснилось… Француз давил туда же, куда и моя «ангел». Они оба хотели, чтобы я попался на крючок, который назывался Рей. Только ангелочек говорила о моей душе, а этот – о совести. Они думают, будто у меня есть то или другое. Спасибо за высокую оценку.

Кстати, галлюцинация давненько не попадалась на глаза. Вероятно, потому, что это уже не нужно. Или из-за того, что выбрался из запоя?

– Ты чего-то хочешь от меня, – выдохнул я перед собой, постаравшись показать подавленность в голосе.

– А – а… – довольно протянул француз. – Симпатии. Привязанность. Как я люблю их. Они делают вас управляемыми… Представь, что было бы, освободись вы от них. Сверхлюди? Полубоги? Нирвана? Нет. Вы бы погрузились в анархию и саморазрушительные войны. В этот век грань легко не заметить… В учебниках написано, что ранние люди жили в золотом веке, без войн и рабства. Но заря человечества не повторится, она рискует превратиться в закат, – он выпустил в стелу Вернадского струйку дыма. – Вы ступили в чужие земли и потеряли ориентиры. Как остаться самими собой? Вернуться к старым предрассудкам? Ну, если человечность, нравственность, частная собственность, относятся к ним, то – да. Мы, – Пьер бросил короткий взгляд в мою сторону, – как поводыри, ведущие не к свету, а сквозь свет. Если подумать, для вас же лучше. Большинство не способно выдержать сияния. Оно способно выжечь глаза.

– Но не твои?

Он недоуменно посмотрел на меня:

– Тебе нужно увидеть это. Время ещё есть.

– Куда? – мне оставалось лишь пошутить. – Это скажет Лео или сразу ты?

– Ну, да ладно. С этим чуть позже. Отнесись к поездке как ответной услуге.

Я понимал, что только теперь, после стольких лет работы, познакомился со своим настоящим боссом:

– Что мне делать?

– Эрасмуссен. Помнишь его? Он кое-что готовил для меня. Одну работу. И не доделал. Перегорел… Придётся самому засучить рукава. Но материалы оказались у тебя. Электронные книги. Ты их просматривал?

Я кивнул, кажется, начиная понимать, зачем я им понадобился. Я вляпался в дело с Эрасмуссеном и успел увидеть достаточно. А когда сотрудник уже «нагружен», рациональнее всего отработать его по полной. До конца. Чтобы не было жалко списать.

Тогда что делать? Бежать? Но в городе не скрыться. Вне его затопленные земли. Не выжить.

– Он работал по особой методике, – продолжал Пьер, – выискивая исторические параллели. Вся масса времени, от первых письменных источников до конца двадцатого века. Эрасмуссен не был лишён… гениальности, а это тяжёлое бремя. Почему ты так смотришь на меня?

– Н-ничего, просто… Зачем вам это… сейчас?

Он налил ещё по стаканчику и сказал:

– Очень хорошо, что ты не понимаешь, – он протянул ко мне свой стаканчик, чтобы чокнуться. – Поздравляю. Я проведу тебя сквозь свет. Если не возражаешь.

Через полчаса я вернул ему книги, и Пьер поблагодарил меня, а в качестве ответной дружеской услуги назвал один адрес. Адрес Аркологии. И посоветовал идти туда не по прямой, а через район, находившийся под гетто – через китайские кварталы. По его словам, впечатление будет полнее.

Из разговора я вынес ещё одно. ДеКлер обмолвился, что они с Эрасмуссеном не успели отработать вариант секты на основе «подправленного» буддизма. Из-за нехватки времени они остановились на создании идеологии псевдоязыческих сект. Однако в буддизме, который проник на запад, тоже были полезные бонусы. Отрицание прогресса, повиновение карме и стихийным непостижимым силам, запрет на сопротивление, установка на создание общин, замкнутых внутри себя…

Похоже, он сказал то, что думал на самом деле. Я увидел, что Пьер верит в свои слова. Верит в их правоту. Даже не так. В их истинность.

И это, скорее, было хорошо для меня. Если убедить его в том, что я по-настоящему Поверил, то появиться шанс выжить. Стать тем, кем мог стать Эрасмуссен, вряд ли получится. Но не превратиться в мертвеца – вполне возможно.

Нужно было притвориться, будто слова ДеКлера заставили меня задуматься. А ещё лучше – обнаружить в себе то, о чём говорили ангел и француз. Совесть, человечность. Душа. Хоть немного. Хорошо, что когда перед человеком встаёт перспектива сгинуть, в нём просыпается не самый плохой актёр.

Мне даже подумалось, что одеть себе на шею крестик с распятым ангелом будет хорошей идеей.

* * *

Я сел в фирменное такси «МаКо» и сообщил водителю адрес. Спортивного вида парень в строгом костюме наверняка состоял в службе безопасности. Не в нашем юр. отделе, поскольку я его не помнил.

Однако водитель и так знал, куда меня везти. Он только уточнил, хочу ли я начать путь с самого нижнего уровня китайских кварталов. В ответ я пожал плечами. Что это означало? Трудно сказать. Просто хотелось иметь побольше времени – чтобы подумать, как избежать ошибки.

Ещё хотелось домой. Я так давно не был там. Сколько раз машина уже подъезжала к нему, как меня останавливала голограмма шефа и разворачивала обратно. Интересно, как там Эспер? Наверное, сбежала из дома. Ведь я сам дал ей свободу перемещения по Облаку. Так что она может быть где угодно. И дома меня никто не ждёт. Разве что та азиатка с электронного плаката, да моё курящее отражение…

Используя проблесковый маячок, мы пронеслись через половину города, и очутились едва ли не в самом низу. Но возможно, я просто вздремнул – незаметно для себя.

– Вас ждут у входа 103-С Аркологии. Вас узнают, – сообщил водитель через опущенное стекло. Тонированное окно закрылось, и машина исчезла из поля зрения. Я остался стоять среди луж, глядя на собственное отражение, маячившее на их поверхности.

Вторым, на что упал мой взгляд, был использованный шприц, который лежал на дне лужи. Над ним, на поверхности грязной воды, сверкали неясные огоньки. Встроенная в шприц реклама продолжала работать.

Затем меня толкнули в плечо.

– Туи бу тзии[51], – промурлыкала китаянка, вышедшая из-за моей спины. Надо полагать, «извините». Она едва взглянула на меня, поскольку пыталась одновременно смотреть под ноги, обходя лужи, и общаться с интерфейсом голографических очков.

– Ничего, – ответил я, и китаянка проследовала дальше. Она производила впечатление человека, случайно попавшего сюда. Красивая сумочка и шляпка. Платье со смелым вырезом. Туфли с высокими каблуками. Ещё я заметил, что на голограмме очков горела карта района. Возможно, женщина хотела выбраться отсюда. Мне следовало увязаться за ней, а заодно и набраться нужных впечатлений. Сделать вид, что набрался их.