не в силах приносить такие жертвы, как мы? Может быть, они слабее нас и, может быть, наша борьба — это знамение завтрашнего дня Европы и мира? И мы — душа этого мира! И не мы ли говорили о системе Англии и США как о системе разлагающегося капитализма? Очень и очень думать об этом! Непрестанно — за рамки речей, прессы и т. д.

2 часа дня. Первый снег… Все тропинки в саду белы.

Написал две листовки к немецким морякам об итогах подводной войны: за шесть последних месяцев утоплено сто пятьдесят немецких подводных лодок с новейшей техникой… Затем — еще листовку об атаке англичан на линкор «Тирпиц». Линкор выведен из строя.

Письмо от Николая Чуковского. Он пишет мне: «Интересно только то, что связано с фронтом» (?). Я ответил ему резко: «Неверно! Интересно все — и тыл; и мир женщин в тылу; и жизнь наших молодых национальных республик, может быть, впервые окунувшихся в битву, в историю; и мир тихих плановиков, которые уже составляют планы на 1944–1964 годы! Что нужно стране? Сколько новых домов, сколько новых фруктовых деревьев? На человека, может быть, десять, пятнадцать, то есть два-три миллиарда русских вишен, яблонь, груш — чтобы даже Маяковский не был в долгу перед вишнями Японии[145]… Сколько нужно дорог, санаториев, заводов? Ведь задачи народа огромны! Сколько нужно книг, чтоб в каждой семье была библиотека по вопросам мировой культуры, истории?..»

13 ноября 1943 года.

…7.10 вечера, по радио. Стремительным ударом кавалерийских, танковых и стрелковых дивизий взят Житомир!

Красная Армия, таким образом, в ста километрах от старой границы! Это наиболее западная точка продвижения Красной Армии, — мы у двадцать восьмого меридиана. Конница и танки вышли на оперативные просторы. Рокадная железная дорога немцев (через Коростень — на север) перерезана.

Созданы 1-й и 2-й Прибалтийские фронты.

На Ленфронте идет непрестанная концентрация сил в направлении Стрельна — Лигово. Через Финский залив перебрасываются войска. Тянут на баржах самоходную артиллерию, «катюши» и т. д. Для действий Балтийского флота необходимо ликвидировать петергофский выступ немцев; открыть движение по Морскому каналу. Эти позиции дадут возможность флангового удара к Красногвардейску — главному узлу немцев под Ленинградом.

В декабре, видимо, встанут во весь рост проблемы Польши, Чехословакии, Венгрии, Румынии. Думается, что вот тут-то и придут в действие силы «политической войны».

14 ноября 1943 года.

Серо… Снег немного стаял…

С утра пишу: «Литература и война». Решаю и для себя, поскольку приходят сроки, основную тему своей жизни и творчества. Я беру общий исторический ход России — ее этапы, подъемы (Новгород, Москва, Петербург — Ленинград), ее кризисы — и пробую проследить отражение этих событий в литературе, роль советской литературы… Задача труднейшая, но я пробую ее и поставить и решить, хотя бы для себя. Есть некоторые интересные штрихи: эпоха Петра нашла достойное отражение спустя сто лет (Пушкин — «Полтава» и «Медный всадник»); эпоха Отечественной войны 1812 года — спустя пятьдесят лет (Л. Толстой — «Война и мир»); эпоха 1917 года — быстрее, но тоже с дистанции.

Главный недостаток нашей литературы в неумении возвыситься до всемирного охвата, до горизонта Ленина… (Я смутно говорил об этом на 1-м съезде писателей в 1934 году.) Именно в этом главная проблема нашей литературы. Понять с высшей точки зрения международные процессы, новую фазу, ибо жизнь XIX–XX веков — это неумолимый, быстрый процесс объединения. Россия выступила со своими идеалами — мечтой о всемирной революции, Коминтерном. В эту концепцию жизнь внесла свои поправки.

Англия и США выступили с идеей Лиги наций — эго сломано, рухнуло. Гитлер выступил с идеей «господства немецкой расы» — это сломано нами.

Сейчас, может быть, на время, нации ищут решений: международная организация, Конференция трех и т. д. Во всяком случае, мы в центре великого процесса объединения наций. В свете этих событий война 1914–1918 годов — только трагическая драка народов, совсем не понимавших, за что они льют кровь. Конечно, в современной войне и от советских бойцов многое скрыто, результаты будут полностью ясны только потомкам тех, кто сражался. Но очень хорошо, что мы понимаем, за что воюем, и, восклицая: «СССР, Россия, Родина!» — мы знаем, что говорим нужнейшее для всех. Мы видим и чувствуем влияние наших идей, нашей системы даже в Англии и США, где еще недавно встречали только злобу, презрение и недоверие. Мы заронили критику, сомнения в душу Германии и заставили ее начать переоценку исторических явлений.

Литература должна все это понять и осветить…

Думаю о городе. Видимо, скоро немецкий фронт будет оттеснен. Облик города окончательно изменится, и хочется запечатлеть снова и снова в памяти:

Традиционные невские ансамбли, прочерченные дулами зенитных орудий; закамуфлированные корабли; небо — в аэростатах заграждения.

Пустынность улиц, посеревшие афиши 1941 года, деревянные щиты у витрин, амбразуры, закрытый досками фальконетовский Петр — и только бронзовая длань его, простертая к просторам, к ветрам, вперед!

Закутанный в какой-то тряпично-деревянный шар золотой кораблик над Адмиралтейством.

Выбоины от снарядов перед Зимним дворцом, полуразрушенные деревянные трибуны, сбитые буквы лозунгов над ними.

Памятник Суворову — он невредим (!), хоть и стоит третий год открытый.

Огороды, зияющие окна, бреши зданий, фанеры и раскрашенные холсты, закрывавшие руины домов в 1942 году, изодранные и пробитые снова в 1943-м.

Мертвые стада автобусов и троллейбусов в снегу… Темные улицы, пятна голубых фар. Голос диктора из рупоров. Симфония Чайковского над ночным городом… Обстрелы. Стук метронома. Вспышки, вспышки на темном небе, свист и гул разрывающихся снарядов… И люди, во что-то закутанные, исхудалые, с темными впадинами глаз на восковых лицах — и с неукротимой волей ЛЕНИНГРАДЦЕВ!

Все впитать, запомнить до конца дней, передать тем, кто этого не знал, не видел, не пережил.

15 ноября 1943 года.

Оттепель… Ветер