– Корми ее время от времени, - наставнически прищурился Демьян, - и носи ей воду из ручья. Не то потеряет вкус. От дозора я тебя избавлю на три ночи.

***

Поздним вечером, когда вампиры покинули нору, я принес девушке кусок обжаренной на костре кабанины и заваренный в медном котелке чай из листьев малины. Увидев меня, пленница вздрогнула и прижалась к стене.

   – Доброй ночи, – я опустился на корточки, поставил котелок на пол, а мясо протянул девушке. – Не бойся, я людей не ем. Будем знакомы? Как тебя зовут?

   – Настасья, – пленница сжала цветок папоротника в ладони, как талисман.

   – Тихон, – я добродушно улыбнулся.

   – Зачем ты обманул других упырей и посадил меня на цепь как собаку? - Настя спрятала в рукав высохший цветок. – Хочешь обратить в свое подобие?

   – Нет, Настенька. Я никому не пожелаю своей участи. Я хочу тебя спасти, но сделать это могу не раньше, чем на третью ночь.

   – Почему?

   – Мoи соплеменники верят, что к тому сроку яд выведется из твоей крови, и я смогу тебя съесть.

   – Чудной ты, Тихон, - застенчиво усмехнулась девушка. - Прочий упырь сожрал бы меня и не поперхнулся. Странный ты. Но я тебе верю. Верю – и все. Душа к тебе тянется.

   – Возьми, покушай, - я настойчиво предложил ей кабанину. - Набирайся сил для бегства из ущелья.

   Настя откусила жесткого мяса и принялась напряженно жевать.

   – Удивляюсь твоей смелости. Как хватило духа забрести в наши угодья?

   – За счастьем погонишься – в пущих дебрях заплутаешь, – Настя печально улыбнулась. – Я страшненькая… и несчастливая. Не сосватал меня красивый богатый женишок. Сосед – старый пьяница один со мной хотел венчаться, да батенька не разрешил. Я в лес за папоротниковым цветом пошла. Народ талдычит, будто он счастье приносит.

   – Вовсе ты не страшная. Чего зря на сėбя наговариваешь? - я присмотрелся к ней: светлые густые волосы, бесхитростные карие глаза, нос картошкой,толстыė губы и мозоли на крепких руках – хорошенькая девчонка шестнадцати лет.

   Подол заляпан яблочным вареньем. Должно быть, она славная хозяйка, печет вкусные пироги.

   Я облизнулся, вспомнив яблочный пирог Ульяны Никитичны.

   Настя решила, что мне захотелось ее съесть. Попятившись, она выронила мясо из рук.

   – Да не голодный я. Не робей. Мы, упыри, как кошки, умываемся языком, - я вложил теплый котелок в трясущиеся пальцы девушки.

   Настя выпила чай и улыбнулась, согревшись.

   – Быстро ты приручил девицу, - в кладовку заглянул Оса. - Как синичка клюет с руки. Обыкновенно наши узники плюются едой и плескают воду в лицо.

   Рано он вернулся с охоты.

   Я вытеснил его из пещеры. Обычно Осип меня слушался, но в этот раз течение его запаха подпрыгивало штормовой волной.

   – Поведай секрет, как умаслил девицу? – Оса почтительно отступил к водопаду.

   Летящие в лицо капли вынуждали его жмуриться.

   – Глупышка мечтает о богатом женихе, – мне было выгодно, чтобы Оса вспомнил отрывок подслушанного разговора. - Я обещался взять ее в жены и сделать одной из нас. Наплел ей, что храню в подземелье десять сундуков золота. Дурочка растаяла как снежная баба. Хоть сейчас ее кусай – не пикнет.

   Улыбка одобрения коснулась поджатых губ Осы:

   – Поделился бы, выдумщик... Ради скрепления дружбы.

   – Девка вся мoя. Мне ее атаман преподнес. Ни с кем не стану делиться, – категорично отказал я.

   – Я большой доли не отъем. Всего чуток, - Оса артистично схватил себя за горло. – Во как надо. С позапрошлой зимы людской крови не вкушал, а в прежние времена ей одной жил.

   – Ни капли не получишь. Понял?!! – я сморщил нос и выпустил клыки. – Не подходи к кладовке,и остальным передай, чтобы не докучали прошениями. Моя добыча,и мне одному ее полагается есть.

   “Ну и жадоба ты, Тихон!” – прочел я в прищуренных глазах Осы.

   К пещере медленно ползла мокрица, скрипя хитиновой броней туловища. Оса размазал ее ладонью и скрылся за водопадом.

   Настоятельное увещевание не донимать меня просьбами поделиться едой не нашло отклика среди вампиров стаи. Вслед за Οсой меня начали обхаживать Нюша и Лаврентий, чуть позже “проснулись” Пятак, Глаша и Шурочка. Не претендовала на раздел Настиной крови только Регина, и то из уважительного страха перед Демьяном.

   “Пусть меня считают за последнего жмота, а девчонку я им не выдам”, –размышлял я, сидя как цербер возле кладoвки. Вместо пoлноценной охоты в лесу я перебивался горными сурками, а мой мозг, отвергнувший необходимость сна, придумывал план возвращения Насти домой.

***

На третью ночь, дождавшись ухода стаи в лес, я освободил Настю и привел ее к водопаду через потайной вход.

   – Сегодня ты должна выехать из Волочаровска! Впредь никогда сюда не возвращайся. Если упыри тебя найдут, обоим нас придет конец. Скажи родителям, охотникам, что волшебное место тебя не принимает, что плохо тебе здесь и душно, и невыносимые кошмары снятся по ночам. Скажи, что увядаешь здесь. Но – ни слова обо мне, и обо всех нас. Поняла? Не то найду тебя и более не пожалею.

   – Я уеду нынче же. К тетке… она живет в Великих Луках, - дрожащим шепотом произнесла взволнованная Настя. - Благодарю тебя, Тихон.

   – Нигде не вспоминай обо мне, – я посмотрел в ее глаза внушающим взглядом.

   – Для всего люда о тебе забуду, а сама всегда буду помнить.

   Сняв с девушки платье, я надел на нее давно не стиранную длинную рубаху и отрезал заговоренным клинком ее косу. Приказал Насте оставаться на месте, а сам сбегал в можжевеловую рощу