Эти слова вызвали во мне противоречивые ощущения. Волна тепла пробежала по моим венам, отчего внизу живота затянулись плотные узелки, но я знала, что все это неправильно и тому есть немало причин.

– Насчет второго раза можешь не беспокоиться, – сообщила ему я. – Просто я была под кайфом.

Уголок его губ дернулся вверх, и он негромко рассмеялся.

– Ты страшная врушка.

– Я не вру.

Рот вернулся на ступеньку выше, приближаясь ко мне чуть ли не вплотную. Он опустил голову, так что, когда заговорил, его губы почти касались моих, но я и не попыталась отстраниться.

– Я знаю, почему ты так говоришь. Я даже понимаю это, Лейла. Я все понимаю. Я сделал тебе больно и заслуживаю любой твоей лжи.

Я замерла, ощущая его теплое дыхание на своих губах.

– Но ты еще очень многого не знаешь или не понимаешь, – продолжал он, наклоняя голову так, что его слова коснулись мочки моего уха, посылая дрожь по коже шеи. – Поэтому не берись судить о том, чего я действительно хочу, и на что я готов ради того, чтобы это сберечь.

Пока я тупо моргала, Рот повернулся и зашагал вниз по широкой лестнице, каждый раз перемахивая через две ступеньки. Я прижала руку к горлу, провожая его взглядом. Неужели я и вправду многого не знаю?

Когда дело касалось Рота, я начинала верить, что так оно и есть.

Я очутилась в кабинете Эббота, как только он проснулся, и мое имя прогремело на весь дом. Могло показаться, что кровожадное чудовище из фильма «Монстро»[43]собирается крушить стены.

В тот момент Эббот и в самом деле чем-то напомнил мне Кловерфилда.

– Отстранили от занятий? – произнес он, потряхивая листком бумаги.

Я кивнула.

– В школе объявился призрак. Он напал на этого парня, Кита, а потом вышел в коридор. Я погналась за ним, и он просто сошел с ума, стал вскрывать шкафчики в раздевалке. А что я должна была сказать, когда повыскакивали учителя?

Эббот бросил листок бумаги на стол и ущипнул себя за переносицу. Он ничего не ответил, но Николай, стоявший по правую руку от него, кивнул головой.

– После смерти мальчика стало понятно, что появится призрак. Так всегда бывает, когда человека лишают души.

Я послала Николаю благодарный взгляд.

– Я знаю, – пробормотал Эббот, потирая лоб. – Но беспокоит то, что призрак пошел прямо в школу.

Скрестив руки на груди, Зейн прижался плечами к стене, на которую опирался. Он снова молчал по дороге из школы, да и сейчас не проронил ни слова. Едва скользнув по мне взглядом, он отвернулся.

Я слегка расслабилась, сидя в кресле. Пока Эббот говорил о планах обшарить вечером школу, я мысленно прокручивала то, что произошло в классе. Кит серьезно пострадал, и, пока не изгонят призрака, каждый из нас находился в опасности. Озноб, который поселился во мне, заставлял ежиться даже в плотной толстовке. Озноб.

Порыв холодного воздуха, который я почувствовала перед самым нападением призрака, казался знакомым. Как я могла забыть об этом? Я подалась вперед.

– Постойте. Прежде чем призрак явился в класс, я ощутила прилив холодного воздуха. То же самое я чувствовала перед тем, как выбило стекла в доме и Мэддокс упал с лестницы.

Пальцы Эббота замерли на лбу, когда он посмотрел на меня.

– Ты хочешь сказать, что призрак находится в нашем доме?

Это отдавало безумием, но исключать такую возможность я бы не стала. Защитные обереги против демонической активности внутри дома практически не работали из-за того, что здесь находилась я. И к тому же призраков, с чисто технической точки зрения, нельзя считать демонами.

– Откуда здесь взяться призраку? – продолжал Эббот, опираясь рукой на стол и вглядываясь в меня. – Обычно они тянутся в места, знакомые им при жизни.

Дез заерзал в огромном кожаном кресле. Задумчивое выражение промелькнуло на его лице. Он молчал, и я не знала, о чем он думает – возможно, ему на ум приходят те же мысли, что и мне.

Призрак рождается в тот момент, когда человека лишают души. Но это подвластно лишь немногим демонам – Лилит, Лилин и… мне. Стражи тоже обладали душами, чистыми душами. И я забрала душу Петра в ту ночь, когда он напал на меня. Я действовала исключительно в целях самообороны, потому что иначе он бы наверняка меня убил, но поглощать души, независимо от причины, строго-настрого запрещалось.

И участь Петра оказалась ужасна. Он умер не как человек, из которого выпили всю душу до капли. Он превратился в дьявольское существо, куда более страшное, чем демон верхнего уровня. А потом Рот убил этого монстра.

Мог ли Петр до сих пор находиться в доме, но уже как призрак?

Тугой узел страха затянулся у меня в животе, и я опустила взгляд.

– Ты прав. – Эти слова едкой кислотой обожгли язык. – Призраку здесь нечего делать.

Когда я подняла глаза и увидела, как напрягся Зейн, до меня дошло, что он-то знает правду о событиях той ночи. Я так и не призналась ему в этом, но он всегда умел распознавать мою ложь.

– Как вы думаете избавиться от призрака, который напал на Кита? – спросила я, надеясь переключить его внимание на проблему в школе.

Эббот задержал на мне взгляд, но выражение его лица оставалось непроницаемым.

– Обрядом старого доброго экзорцизма[44].

Время тянулось медленно и скучно. Возможно, потому, что я не выходила из дома. Эббот не посадил меня под домашний арест, чему я удивилась. При всей очевидности того, что кавардак в школе, из-за которого меня временно отстранили от занятий, произошел не по моей вине, я почему-то не сомневалась в том, что он придумает какой-нибудь способ обвинить во всем меня.

Из короткого разговора с Николаем я узнала, что в пятницу, после занятий, в школе провели сеанс экзорцизма, и, стало быть, призрак, ранее известный как Дин, больше никого не побеспокоит. Я с облегчением восприняла новость о том, что злобный дух изгнан и не придется вызывать Охотников за привидениями, но это не меняло того печального факта, что Дин умер без души, а потому оказался в Аду.

Дин не заслужил такой несправедливой участи. Но еще хуже то, что теперь ожидалось нашествие призраков. Или, возможно, они уже разгуливали по городу, просто мы их до сих пор не обнаружили. Стражи занимались расследованием подозрительных смертей, но им одним было не под силу справиться со злом. Мы действовали в темноте, а катастрофа неумолимо надвигалась.