Прямо по курсу поднималась скалистая стена, рядом с которой, пришвартованный у пирса дредноут времен Первой Приморской войны казался рыбацким баркасом. От дредноута к острову тянулись толстые черные жилы, как будто военный корабль держал в плену чудовищный спрут. Три трубы дредноута дымили не хуже пароходика, зафрахтованного служителями Раздосадованного. Круглые иллюминаторы выше ватерлинии пылали золотыми точками.

– Электрика, волдыри на заду, – пробурчал Даррель, сплевывая в волну.

– Это солнце отражается в стеклах, – сказал Гаррель без особой уверенности.

– Как бы не так… – отозвался напарник. – С одной заразой боремся, другую поощряем…

– Вероятно, иного способа попасть в Иные Сферы не существует, – рассудил Гаррель. – Иначе зачем изучать все эти богомерзкие науки.

– Ладно, мне все едино, – проговорил Темный, – лишь бы подальше от Приветливого Дома…

Цепляясь за леера ограждения, к ним подошел брат Юону.

– Любуетесь красотой божьей, братья? – спросил он.

– Нас что, уже приняли в орден?! – желчно осведомился Даррель.

– Вы вступили на путь борьбы, которой посвящают себя служители Шу-Арреля, а значит – стали одними из нас.

– Я в Треклятые не записывался, безрадостный…

– Да помолчи ты, – одернул его Гаррель и обратился к монаху: – Простите его, брат Юону.

– Раздосадованный простит, – откликнулся жрец.

– Позвольте вопрос, – продолжал Гаррель. – Что делает эта посудина у острова?

Он показал на дредноут, который становился все ближе.

– Это плавучий источник электрики, – пояснил брат Юону. – Его паровые двигатели крутят специальную генерирующую машину, которая вырабатывает электрику…

– А эти черные жилы для чего?

– По жилам электрика подается на остров, – сказал монах. – Впрочем, скоро все увидите сами…

На палубу выбрались остальные неофиты – бледно-зеленые от качки. Они хмуро взирали на скалистую громаду острова, который заслонил собой восходящие светила и накрыл тенью палубу. Пароходик пронзительно загудел. Дредноут отозвался низким, почти утробным рыком. У Гарреля от этой переклички защемило оба сердца. Он вдруг вспомнил свою жизнь в столице. Снежинки за окнами небоскреба. Эскизы на мольберте. Разнежившегося на подушках Харреля-Но. Все это было так далеко, словно бывший дизайнер уже перенесся в Иные Сферы и вспоминает о мире, навсегда затерянном среди ледяной крупки бесчисленных звезд.

Изъеденные ветрами и прибоем, седые от морской соли скалы обступили паровое суденышко. Бронированный борт дредноута вырос впереди железной стеной. Нездешний желтый свет снопами вырывался из иллюминаторов. Никаких сомнений не осталось – только проклятая жрецами электрика могла дать такое ровное, бестрепетное свечение. Неофиты возбужденно зароптали, размахивая руками и поглядывая на невозмутимого брата Юону. С борта дредноута сбросили швартовы, и матросы закрепили их на носовом и кормовом кнехте пароходика. Подрабатывая винтами, суденышко притиснулось к стальной туше бывшего военного корабля. Раздался неприятный, вынимающий душу скрежет, пароход выбросил через свисток длинную струю пара и застопорил машины.

– С прибытием, братья! – прокричали сверху, и на палубный настил суденышка с костяным перестуком опустился штормтрап.

Рядом с ним появился могучий брат Грагу, ухватился за толстые канаты, к которым были привязаны узкие дощечки ступенек.

– Ну, кто смелый? – поинтересовался монах.

– Ступайте, братья! – воззвал брат Юону. – Да благословит вас Шу-Аррель!

Гаррель кивнул напарнику и первым подошел к штормтрапу.

– Я буду придерживать, – сказал брат Грагу, – а ты лезь наверх. Не останавливайся и вниз не смотри.

Гаррель взялся за канаты, поставил ногу на первую ступеньку, подтянулся и повис над палубой. И в этот момент он осознал, какое непростое дело ему предстоит. Пароходик покачивался на неспокойной глади залива с иной амплитудой, нежели гигант-дредноут, и потому штормтрап, невзирая на все усилия брата-наставника, болтался между небом и землей. Стиснув зубы, Гаррель полез вверх. Шершавая поверхность борта то приближалась, то отдалялась. Штормтрап, словно живой, норовил покрепче приложить смельчака о заклепанную стену. Нарушая запрет брата Грагу, Гаррель все же разок посмотрел вниз. Суденышко с высоты выглядело таким маленьким, что, казалось, сорвись он с этой болтающейся лестницы, наверняка промахнется мимо палубы. Гаррель с трудом заставил себя смотреть прямо перед собой на черный в ржавых потеках борт корабля. Руки немели, ступни то и дело срывались с вертлявых ступенек. Подъем чудился самонадеянному неофиту бесконечным. Когда перед ним возник полированный брус планшира, а чьи-то крепкие пальцы вцепились в его одежду, Гаррель едва не расплакался.

Мир по ту сторону фальшборта показался Гаррелю невероятно просторным, а главное – надежным, как скала. Дредноут поражал своим величием и сдержанной мощью. Стальные башни с зачехленными стволами были развернуты в сторону моря. Рулевая рубка нависала огромной грибной шляпкой, заслоняя небесный свод. На широкой палубе толпились матросы. Они смотрели на Гарреля, как на диковинного зверя из Сада Тварей. Правда, тут же появился офицер, прикрикнул на них, и матросы вернулись к исполнению своих непосредственных обязанностей. Офицер подошел к Гаррелю, отсалютовал морским палашом в ножнах, представился:

– Флаг-мичман Ноаррель!

Гаррель тоже назвал себя.

– Вижу, вы первый, – продолжал моряк. – Как поднимутся остальные, прошу никуда не уходить. За вами должны прибыть… Извините, служба! – Новый взмах палашом, и флаг-мичман забыл о воспитаннике обители.

Матросы, дежурившие у штормтрапа, перетащили через фальшборт еле живого Дарреля. Гаррель подоспел на помощь, поднял напарника на ноги.

– Волдыри на заду, – прохрипел мастер клинков. – Чтобы я еще раз…

Они отошли к орудийной башне. Стали наблюдать, как матросики втаскивают неофитов на палубу. Ни брат Юону, ни брат Грагу на палубе не появились. Похоже, их миссию следовало считать оконченной. Гаррель вдруг поймал себя на том, что пересчитывает товарищей, как будто уже взвалил на себя ответственность за их судьбу. И когда через фальшборт перебрался последний, вчерашний дизайнер забеспокоился. Куда их привезли? Тут есть хоть кому-нибудь до них дело? А может, все эти проповеди о спасении Арсианы всего лишь виртуозная ложь, и доверчивых неофитов привезли на это богомерзкое судно, чтобы скормить ненасытному идолу электрики?

Словно в подтверждение самых худших его опасений, небо над палубой дредноута вдруг померкло и сверху обрушился дождь – тяжелый, будто град вражеских стрел. И вдруг послышалось заунывное пение, заглушившее даже шум дождя. Из трюмного люка показалась процессия Треклятых жрецов. Они шли двумя рядами, в черных длиннополых одеждах, на лицах их багровели шрамы. В руках жрецы держали ритуальные иззубренные клинки. Скорчившиеся у башни неофиты вжались спинами в холодный мокрый металл.