– Ты?! Мне?!

– Нет, ну конечно, характер у меня не сахар! Но у нас ведь уже стало получаться!

– Что получаться?

– Уживаться друг с другом! Пойми, я был таким психом эти два года, потому что винил себя в смерти девчонок! Ведь Юля разбилась на моей машине. Я думал – вот, если бы я провел профилактику, техосмотр нормально сделал, а не купил талон, как обычно… Она осталась бы жива! А Дина… Представляешь, меня мучили кошмары… Я видел, как мы взбираемся с ней на гору… В тот день я так напился, что ничего не мог вспомнить. Я не знал, что, пока я спал, приезжала Вероника!

– Да. Это не она тебе сделала алиби, а ты – ей.

– Настя, но теперь все выяснилось! Теперь я немного успокоюсь и стану вполне вменяемым.

– Ты не станешь. Но я тебя люблю и таким.

– Тогда давай сюда чемоданы и хватит выдумывать ерунду!

– Это не ерунда, Андрей! Я правда не могу здесь!

– Слушай, ну хватит, а?! – рассердился художник. – Это бабские выверты! Еще скажи, что у дома плохая аура!

– Да, у этого дома плохая аура.

– Настя, ты же неглупая девочка! Предупреждаю, я за тобой бегать не буду!

– Да? Ну, значит, я не очень-то тебе и нужна, – горько улыбнулась Настя. – Тогда мне и вправду лучше уехать!

– Ну и пожалуйста. Прощай.

И Настя уехала в город. Она почему-то не сомневалась, что изменчивый, как весенний ветер, художник одумается и вскоре появится в ее квартире с цветами и извинениями.

Но кончился март, растаяли сугробы, а художник продолжал сидеть в лесной глуши, в разлюбимом доме с абрикосовыми стенами, и не торопился улучшить Настино настроение.

– Почему мужчина, готовый пренебречь нами, и ценится выше всего? – рыдала Настя на кухне у Марии.

– Ты позвони, – предложила Маша.

– Конечно! А еще лучше – вновь собрать чемодан и поехать обратно! Он, наверное, только этого и ждет. Он и так меня полностью подчинил себе. Но теперь я не сдамся. В его дом я не вернусь! Представь, за домом гора. С нее сорвалась Дина. В комнате, где я жила, нашелся за шкафом дневник Юли. И стоит мне войти в гостиную, я вспоминаю, какой кошмар пережила, когда слушала откровения Вероники. Нет, нет! Я туда не вернусь!

– Но что же Андрею делать? Переехать к тебе? А мастерская? Где он будет работать?

– Он достаточно состоятелен, чтобы купить себе новое жилье, – поджала губки Настя. – Пусть продаст дом! И купит новый. Или квартиру.

– Ничего себе! – возмутилась Маша. – Ты сама-то хоть раз проворачивала подобные сделки? Это что, по-твоему, так просто?

– Непросто. Значит, его любовь ко мне не так уж и сильна. Я ведь не требую совершить кругосветное путешествие! Я прошу понять мои чувства. Я не буду счастлива в его доме.

– Наверное, его это сильно обидело.

– Да уж…

…С каждым днем в Насте крепло ощущение, что Атаманов элементарно ее бросил. Она дни напролет сидела у телефона, проверяя, есть ли гудок у стационарного и не завис ли мобильный. Через десять дней Маша схватила ее за плечи и начала трясти, как тряпичную куклу, пытаясь привести в чувство.

– Все! Забудь! Проснись! – кричала она.

– Я думала, он приедет, – размазывала по лицу слезы Настя. – Он меня бросил!

– Но ты жива! Подумай, ты едва избежала смерти! Посмотри в окно – на улице весна. Выйди из дома!

– Как мне без него жить?!

– Полгода назад ты не знала, как жить без Платонова. Теперь не знаешь, как жить без Атаманова. Настя! Мужчины как троллейбусы. Один обязательно подойдет к остановке. А бывает, и три одновременно!

– Я его люблю! – выла Настя.

Мария подумала, что при подобной интенсивности душевной жизни соседки она и сама скоро сойдет с ума. Она устала исполнять роль реаниматора, вытаскивая Настю из очередного коллапса…

Но подруга нашла в себе силы оторваться от молчаливых телефонов и выйти на улицу. Пришлось вернуться и сменить одежду на более легкую. Настя и не ожидала, что до такой степени тепло.

Предупреждаю, я за тобой бегать не буду.

Прощай.

Прощай.

Прощай.

На следующий день, когда Настя заглянула к соседке, та ее не узнала.

– Ну, молодец, – кивнула Мария. – Пришла в себя. Наконец-то!

Настя выглядела сосредоточенной, как мученица, приговоренная к аутодафе и наблюдающая за сооружением костра. Она гордо выпрямила спину, приподняла подбородок.

– Найди через Интернет для меня работу, – попросила она. – Только, умоляю, не экономкой.

– Хорошо, хорошо, – закивала Маша. – Признаю свою ошибку. Заслать тебя экономкой к художнику было неправильно. Но кто ж знал!

– Может, пойти референтом к крупному руководителю? – задумалась Настя. – Не знаю. Но надо что-то делать. Деньги скоро кончатся…

В парикмахерском салоне она оставила круглую сумму.

– Волосы за зиму устали. Сделаем релаксирующую процедуру, – тараторила парикмахерша. – И оживим цвет.

С «оживленной» головой Настя брела по проспекту. Как бы грустно ей ни было, сияние солнца в небе и щебетание птиц заставляли трепетать ее сердце. Она все еще надеялась.

«Нет, – твердо подумала она. – Я тоже должна сказать ему прощай. Прощай! И забыть, обязательно забыть! Иначе у меня ничего не получится. Я не буду жить так, как раньше. Изменюсь. Не буду праздной, зависимой, слабой. Буду работать, учиться, искать себя. Я все смогу. Я научусь себя ценить. И больше ни одному мужчине не позволю издеваться над собой! Прощай!»

Едва весна вступила в права, у здоровякинских отпрысков посрывало башни. Их охватило веселое бешенство. Дети громили квартиру, постоянно дрались, обнимались, душили друг друга, кидались игрушками и едой, плакали, хохотали.

– Да что с вами! – в сердцах закричала Мария. – Вы с ума посходили!

– Конечно, ведь никто не занимается воспитанием детей, – сухо вставила Раиса Андреевна. Она качала на руках Стасика. – Отчего бы им не сойти с ума? Они не знают элементарных правил поведения.

– Да ладно вам, мама, – сорвалась Мария. – У меня и так голова кругом!

Пацаны немного усмиряли нрав, когда в доме появлялся отец. К сожалению, Илья часто задерживался.

Но сегодня майор пришел рано и быстренько построил личный состав на подоконнике.

– Чтоб у меня! – сдержанно рявкнул он. – Все как один! Или я не ручаюсь! Мать совсем довели, посмотрите!

Мария выглянула из комнаты и демонстративно закатила глаза. Лоб у нее был обмотан мокрым полотенцем, на щеках – зеленая маска.

– Они меня не слушаются, – заложила детишек маман.