– Майрон! – Облегчение в голосе Винсента, признавшего слугу господина, заставило того нахмуриться.

Мужчина в потертой шляпе взглянул на принцессу и, почесав нос, сказал:

– Так вот как нынче выглядит королевское дитя… плачевно, – охарактеризовал увиденное слуга лорда, подразумевая, похоже, весь отряд сразу. Он чувствовал на себе столько разных взглядов, столько эмоций – вряд ли в одном месте когда-либо собирались и люди, жаждущие его убить, и те, кто видел в нем едва ли не святое провидение. Леверн же при его появлении посуровел, совсем как милорд, но у слуги это вызвало только усмешку.

– Заканчивайте прохлаждаться в лесу. Леверн, собери своих собачонок и следуй за мной, – обозначил свою позицию Майрон, чувствуя себя главным.

– Ты! Смеешь приказывать мне?

Майрон подумал, что услышь сейчас его лорд такой тон Леверна, в нем взыграла бы гордость.

– Ты видишь здесь еще кого-то, господин? – едва ли обращение было уважительным – Майрон ткнул Леверна носом в свое отношение к нему, всего лишь припомнив рыцарю, кем тот является.

– Майрон, – повторил Винсент. У командира полз холод по спине – с перемотанной руки Ады снова медленно капала кровь.

– Мой хозяин щедр и гостеприимен. Милорд долгое время хотел познакомиться с Ее Высочеством, и, раз уж вы сейчас в его владениях, он не откажется защитить вас своим именем. Всех вас, дружище, – уточнил Майрон, наслаждаясь непониманием Винсента. – Его милость будет в гневе, если рыцарь со своей свор… свитой проигнорирует его приглашение, и, кто знает, – Майрон поднял глаза к небу, и Леверн сжал кулаки, – возможно, его добрые намерения ослабнут.

Рыцарь ринулся к мужчине, собираясь размазать ухмылку по его лицу, но Клер успела схватить его за руку. Остановившись и сжав ее пальцы, Леверн сказал:

– Пусть Маркус подавится своей гостеприимностью.

Первым, однако, вспылил Винсент:

– Нам нужна помощь! Адалин нужна помощь! Подавись своим эгоизмом, белобрысый, иначе я скручу тебя и потащу к милорду за волосы, если так ему угодно. У нас нет другого выбора! Слышишь?

Звуки борьбы наконец достигли ушей препирающихся. Кажется, Байон не врал: все новые и новые люди Габора прибывали к лесу.

– Иди сам, – прорычал Леверн, встретившись взглядом с человеком, которого считал другом. Он не собирается прыгать в распростертые объятия Маркуса – уж слишком они похожи на свежевырытую могилу.

Решающий голос достался Альваху – немой юноша предложил руку своей сестре, за которую она ухватилась, выпустив ладонь Леверна. Плечи Клер дрожали, но она, смотря под ноги, упрямо продолжала идти за братом. Альвах подвел ее ближе к Майрону, одарив того холодом во взгляде.

– Твоя свора решает за тебя, господин. Ты пал ниже, чем милорд мог себе представить. Порадуй его этим.

Леверн сжал кулаки, почувствовав, как рвется кожа на ладонях – они все совершали огромную ошибку.

Дорогу до поместья отряд, ведомый Майроном, преодолевал в нервной спешке. Байон, наскоро пообещав, что найдет их в доме у лорда, исчез среди деревьев. Его люди нуждались в помощи едва ли меньше, чем король – в новостях. Байон был уверен, что письмо, из которого его величество узнает, что дорогая дочь найдена, пусть и не совсем цела, станет самой благодатной вестью для монарха. Он знал, что, устав ждать в неизвестности, король лично направился к храму, хотя первоначально сам и приказал не сообщать ему никаких вестей о перемещениях Адалин. Правитель подозревал, что среди его окружения есть маг, способный выведать его секреты против воли, но никак не мог вычислить предателя.

* * *

Винсент, учащенно дыша, оглядывал парадный вход поместья, где с незапамятных времен обосновался род Флоресов. Последние лучи солнца окрасили высокие стены из кирпича оранжевым цветом и отражались огнем в высоких окнах. Дом не был похож ни на замок, ни на укрытие – слишком легкой и воздушной казалась прямолинейная архитектура, избавленная от кружевной лепнины, присущей Мурусвальду. Главным украшением фасада служили большие окна, в два раза выше и шире привычных стрельчатых. При желании поместье можно было легко захватить, однако такая мысль сразу проходила, стоило окинуть взглядом прилегающую территорию, обнесенную высоким забором, вдоль которого патрулируют десятки воинов. Винсент знал, что господин не держит и половины своей армии на территории поместья, но ему под силу собрать большую часть за пару часов. Лорд не нуждался в защите высоких башен и неприступных рвов – за спокойствие его сна отвечали сотни людей, чьи кошельки он наполнял звоном золотых монет.

Майрон сам открыл парадные двери, шутливо преклонив голову, и Винсент предпочел не смотреть в сторону странного человека, которому верил господин. Зайдя в просторный холл с высокими потолками, он остановился, уловив движение на лестнице.

По широким ступенькам не спеша спускался высокий, статный мужчина, на которого так уповал командир. Разглядев его, каждый мог согласиться, что Маркус из тех, кто, будучи безоружным, выиграет битву у самого умелого воина с мечом. Лорду было слегка за тридцать, но он уже распоряжался всем, что досталось ему от предков. Не только поместье и прилегающая территория, само поселение было надежно зажато в его кулаке, обтянутом черной перчаткой. Весь его облик, начиная с привычно расправленных плеч и заканчивая уверенной походкой, говорил о том, что лорд привык чувствовать себя хозяином не только в своем доме, но и в чужих жизнях. Как только он появился в холле, Винсент уже знал, что Адалин этой ночью не умрет – даже сотня-другая воинов, проломив парадную дверь, уйдет отсюда ни с чем. Маркус являлся силой, с которой приходилось считаться всем, но не все жаждали склонять головы перед главой рода Флоресов.

Улыбка лорда походила на хищный оскал, в холодных синих глазах полыхал огонь, и было видно, что он едва сдерживается, чтобы не прибавить шагу навстречу гостям. Винсент, прорываясь сквозь туман облегчения, запоздало понял, что хозяин дома излишне доволен – словно командир преподнес ему ценный дар, а не проблемы на светлую голову.

– Мои глаза, должно быть, меня обманывают! Какая встреча! – Звучный, слегка дрожащий от эмоций голос господина резко разбил восторженную тишину.

– Милорд, я… – начал было Винсент, но Маркус тотчас его перебил:

– Добро пожаловать домой, отребье!

Его слова, звучавшие как тост, предназначались отнюдь не Винсенту. Маркус, не удостоив командира и взглядом, обращался к рыцарю, и весь яд в его словах предназначался ему. Леверн, мгновенно ощетинившись, не собирался молчать:

– Эти прогнившие стены станут моим домом только в том случае, если твое тело сменит знамя, развевающееся у входа.

Одной фразы хватило, чтобы лорда затопила ярость. Майрон, стоявший поодаль, со странным удовлетворением наблюдал за своим хозяином – Маркус очень долго ждал возможности сорваться на Леверне. Однако ругань была не тем, чего хотел глава рода, скорее приветствием, реакцией на родственника, так долго не появлявшегося в этих стенах.