За стеной храп затих. Скрипнула дверь в каморке Веселина. Толкнул Купаву за печь и отошел к окну. В двери сунулась голова Веселина.

– Не спится, Веселин? Непривычно на новом месте?

– Прости, вождь. Шум послышался.

– Так и мне не спится. А ты спи, пока спится. Отдыхай, Веселин.

Веселин недоверчиво обшарил жилье взглядом, облегченно вздохнул и прикрыл за собой дверь. Стас подождал, пока за ним не стукнет дверь в каморке, и показал Купаве кулак.

– Позора захотела?

Купава снова всхлипнула.

– Мне все равно, вождь. Хочешь, девкой бесстыдной с тобой жить буду? Только не гони.

Шагнула вперед. Закинула руки ему на плечи, прижалась к груди.

– Как захочешь, так и будет. Я позора не боюсь. И не позор это для меня. Только не гони.

Плечи мелко подрагивают. От тела невыносимый жар. Волосы лесными травами пахнут. Да так, что голова кружится.

Отстранился. Осторожно попытался освободиться от ее рук. Но где там! Губами к колючей щеке тянется.

– Сколько тебе лет, девочка?

Вопрос, глупее не придумаешь. Кто года считает, когда время пришло.

– Шестнадцать… вождь.

– А мне почти втрое больше…

Отмазка еще глупее, чем вопрос.

– Тебе бы Алексея с ума свести. Чем не жених? Или Толян, если свои женихи не по нраву.

– Не нужны мне женихи. Днем и ночью тебя вижу. С той самой поры, как из полона нас освободил.

Добралась-таки до губ. Вцепилась. Не оторвать. На руках обвисла.

– Ты, только ты, мой вождь…

Где каменное сердце найти?

Стиснул руками. Сам припал губами.

Зачем?

Подхватил на руки…

Под окнами торопливый конский скок.

За дверью грохот.

– Быстро за печь!

С трудом перевел дыхание. Чуть не смутила, чертова девка.

Выскочил в коридор.

– В чем дело?

– Волхв Пивень вернулся.

– И только-то? А до утра подождать нельзя?

– Не хочет терпеть волхв. С кулаками лезет, командир.

– Хорошо. Сейчас спущусь.

Веселин уже рядом.

– Веселин, спустись, встреть волхва, а я оденусь и следом…

Проводил парня взглядом и вернулся в покой.

– Сидеть тихо. Не сопеть и не кашлять. Вернусь и незаметно выведу, – не глядя в глаза, сказал он Купаве, обуваясь в разбитые кроссовки.

Хлопнул дверями.

– От дверей ни на шаг, – это страже, – никого не впускать. И самим нос не совать. Узнаю, рассержусь.

И скорей вниз, по лестнице, оставив за спиной недоумевающую стражу. На душе тревога. А вдруг – беда у Хмурого? Иначе с чего бы Пивень среди ночи к нему стал ломиться? А с другой стороны, почему бы и нет? Пивень, он Пивень и есть. Петь ночью начинает.

– Плохо, сударь волхв?

Пивень усталый, глаза ввалились, сидит на лавке с закрытыми глазами.

– Здравствуй, Слав, – вместо ответа поздоровался Пивень, кряхтя поднимаясь ему навстречу. – Было бы плохо, разве бы я уехал?

– Тогда к чему такая спешка? – спросил Стас и, помолчав, добавил: – Так и заикой оставить мог.

– А к тому, что Зареченск сейчас наш! Хмурый объявил тебя конязем и сидит сейчас в нем твоим именем. Вот венец Зареченского коняжества! – встал, подошел к Стасу и быстрым движением водрузил на его голову стальной неширокий обруч с изумрудом на лобной части. – Носи на здоровье. Шапка крепкая, износу не будет.

Отступил на шаг. Посмотрел оценивающим взглядом. И остался, судя по всему, вполне доволен.

– Народ не против. Я оставил коняжескую десятину, мостовые, дорожные, еще кое-какие подати. А остальные, без чего можно пока обойтись, снял.

– Бохун?

Пивень усмехнулся.

– Не нашли конязя. Не в живых, не в мертвых. Сгинул…

– Но зачем тогда спешил? Не юноша чай, – нетерпеливо подтолкнул его Стас.

– Старший брат Бохуна, Суличский конязь Осен, было, пошел спасать младшенького, да вот беда – конь то ли зверя испугался, то ли запнулся, но понес, и головой его о лесину расшиб до смерти. А ныне там, в Суличе, разгорелась пря из-за его стола. И то сказать – коняжество завидное. А с другой стороны – и Витень-конязь не прочь сесть на отчий стол. Град Витеня без пригляду остался, – Пивень хитро прищурился и ухмыльнулся разбойничьей улыбкой. – Хмурый вспомнил твой наказ про то, чтобы возмущенных не было, и сам доглядел за градом Витеня.

В палату уже входил Хруст.

– Хруст, поднимай три полусотни. Нарочных к Алексею. Передашь, пусть с тремя сотнями поспешит в Сулич. Встреча у моста. Город взять. Зачистка потом.

– Но вождь…

Пивень понял его озабоченность и поспешил успокоить воеводу:

– Я привел от Хмурого сотню, Хруст.

– Сударь волхв, отдыхать тебе не придется. Тебе вверяю все три коняжества. Заодно и за Соколянем приглядишь.

– А Зорень? Ужели и…

Пивень со страхом посмотрел на Стаса.

– Я обогнал его в трех конных переходах от Волчка.

– Успокойся, друг мой Пивень. Я хоть и Волк, но не до такой же степени. Зорень собрался со мной на поиски принца Бодрена и темных эльфов. Так что, придется тебе потерпеть. Прими сотню от Груздня. Одну возьмешь от Алексея. Но и им взамен отдашь. Втрое… И вот еще что, мой ученый друг, вольным городам не быть! Какие-то они беспокойные все. А к чему вся эта головная боль?

Пивень опустил голову.

– Справлюсь ли, Слав?

– А куда ты денешься? Или варианты есть? Я же терплю. И возьми с собой Бэрдяя. Мужик не промах.

– Почитай, три коняжения в один кулак зажать надобно. Да еще Соколень!

– Одно, Пивень, одно. Волчок!

Пивень с удивлением поднял на него взгляд, что-то сообразил и сверкнул глазами.

– Славия. Славия!

Стас недовольно поморщился, на минуту задумался и, улыбаясь, согласился.

– Пусть будет Славия. А почему бы и нет? Славы, славяне… Простенько и со вкусом.

Снова появился заметно повеселевший Хруст.

– Командир, три полусотни в строю.

Стас кивнул головой.

– Пошли, Пивень, к ребятам. Хруст, воеводство на время твоего отсутствия примет Спень. И Бога ради – без пыли и шума. Все по-домашнему, шепотом. И никакой крови. Главное – город! Алексей потом зачистит и без тебя. Ему посадничать. А ты домой.